Т.КОНОВАЛОВА

 

 

 

 

 

 

 

ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Часть 2

 

 

 

 

2002

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

От встречи с Евгенией Юрьевной Никитин не ждал ничего хорошего. Когда-то она поступила с ним непорядочно, но и свое поведение он не считал безукоризненным. Значит, они квиты, и оптимальный выход для обоих — не встречаться  совсем. К сожалению, это невозможно, у них общая дочь, поэтому он должен набраться терпения до тех пор, пока не перевезет Полину  в Петербург.

Вечер в день рождения детей  решили провести в  узком семейном кругу. Стол накрыли, все принарядились и ждали только Евгению Юрьевну. Услышав ее голос, Никитин почувствовал что-то похожее на раздражение. Она вошла и сказала: «Здравствуй, Ник», — он прикоснулся к протянутой руке, и они сели в кресла. Все остальные из комнаты вышли.

Евгения Юрьевна вручила Никитину папку:

—Здесь контракт и копия платежки. Я думаю, деньги ты получишь завтра. Надеюсь, с поставкой задержки не будет.

Воистину, инициатива —   последнее, с чем расстанется в этой жизни Евгения Юрьевна Миронова!

—Я позвоню, постараюсь ускорить, — промямлил Никитин.

Деловые вопросы решились в рекордно короткое время, и они молча смотрели друг на друга.

«Он изменился. Рот стал жестким. Такой солидный,  холеный. Я робею? Вот так номер! Держи себя в руках, идиотка!» Евгения Юрьевна принялась разглядывать накрытый стол.

Никитин забыл ее лицо и теперь удивлялся его красоте. Он помнил только большие карие глаза и длинные черные волосы. Глаза остались на месте, а вот волосы она подстригла («жаль!») и придала им несуществующий в природе оттенок, который ей очень шел и название которому он тщетно пытался подобрать. Он любовался ее изящным носом с едва заметной горбинкой и чувственным ртом с  полной нижней губой. Она сохранила гладкую кожу, девичью фигуру и по-девичьи стройные ноги, и Никитин пришел к выводу, что выглядит она лет на тридцать, никак не больше. Евгения Юрьевна бросила  на него взгляд, и ей показалось, что опять, как давным-давно, он смотрит на нее с удивлением и восторгом. Вторично обозвав  себя идиоткой, она сказала:

—Пойду позову народ.

Они провели теплый и уютный вечер, какой бывает, когда собираются по-настоящему близкие, интересные друг другу люди. Полина сидела между отцом и матерью, и в какой-то момент она притянула обоих к себе и по очереди поцеловала.

Перед уходом Евгения Юрьевна сказала Никитину:

—Я  подумала, что тебе не в чем идти на банкет. Я раздобуду на один вечер смокинг.

Никитин ее поблагодарил. Все-таки приятно, когда о тебе заботятся!

В следующие два дня Никитин и Евгения Юрьевна провели вдвоем много времени. Она показала ему свои магазины и мастерские, они вместе обедали и, наконец, поговорили о Полине. Он не предъявил ей никаких претензий. Он только сообщил, что намерен   увезти  дочь в Петербург.

—Ник, учти,  я не говорю  «нет», но мне кажется,  ты завел этот разговор преждевременно.

Никитин молчал.  Полина — благополучная и богатая девочка, она росла, окруженная любовью, и, может быть, впервые в жизни им руководило не чувство долга. Его кровиночка, его дочка любит своего отца, и он нуждается в ее любви, внимании и заботе. И он приложит все силы, чтобы она была счастлива!

Евгения Юрьевна вернула его на землю:

—Ты не можешь  все решать один.

—Они поймут.

—Обсудим все  попозже, договорились?

Они сменили тему разговора.

 

Рогов пожаловался Никитину:

—Какой-то я совсем старый стал.

Никитин сочувственно покивал. Ребята наприглашали гостей полный зал: всю группу из института, всех своих молодых коллег из танцевальной студии, друзей, с которыми вместе росли, и на их фоне родители  ощущали себя  окончательно вышедшими из моды. Юные гости, естественно, речей не говорили, вместо них показали капустник, и, к радости Сергея и Полины, в нем участвовали вместе и студенты, и танцоры. Сумели за их спиной объединиться, и получился «классный сюрприз». С предложенным угощением  гости  расправились быстро, потому что играл оркестр, а кто усидит под живую музыку?

Евгения Юрьевна тоже не очень сидела за столом, отплясывала наравне с молодежью, и несколько юнцов   ни за что не хотели от нее отходить. Уж она-то постарается никогда не выйти из моды, подумал Никитин. Он и Роговы сидели за столом, потягивали вино и вели неспешную беседу. Дети увлеченно танцевали, болтали с друзьями, и все-таки Полина улучила момент, подбежала к отцу, обняла его  и шепнула: «В тебя все наши девчонки влюбились!» Никитин не успел ничего сказать, она убежала, легкая, свежая, нарядная, — глаз отвести невозможно. Свое место за столом заняла Евгения Юрьевна. Ее оживленный вид Никитин посчитал неуместным.  Оркестр заиграл медленную музыку, и Рогов пригласил свою жену:

—Ну что, старушка, пойдем танцевать?

Никитин молчал. Евгения Юрьевна робко произнесла:

—Может быть, и мы потанцуем?

Никитин вежливо предложил ей руку. Они зашли на подиум, она положила руки на его плечи, он ее обнял, но танцевать не смог… Упругая, покрытая  опавшей хвоей земля, дым костра, искаженное страстью лицо нагой, черноволосой ведьмы… Он стоял, стиснув Женю дрожащими руками. Она высвободилась из его объятий, он сказал: «Извини» — и вышел на улицу.

Да, его жизнь можно назвать тусклой, но это его жизнь, и он не позволит разрушить все, что складывалось годами. Он не хотел встречаться с этой женщиной и не будет с ней встречаться. Дочь он увезет непременно, как бы ни возражала ее мать. Сложнее с Костей и Ниной, но они его поймут. Ночной майский воздух и мысли о дочери помогли ему успокоиться. Он вернулся в зал и до конца вечера не смотрел в сторону Евгении Юрьевны. Она посадила детей в свой «лексус»; для Роговых и Никитина вызвали такси, и, вернувшись домой, они узнали от Полины,  что «мама не стала  ждать и передает им привет».  Никитин подумал: «Слава Богу!» — и пошел спать.

Утром он вспомнил, что сегодня  уезжает, и у него защемило сердце. Если бы он мог взять Полину с собой! Но ей предстояли экзамены, а ему — объяснение с семьей. Он выпил чашку кофе, долго принимал душ, чистил зубы, брился, и, выйдя из ванной, увидел бледную, с темными кругами вокруг глаз Женю. Она сидела на краешке кресла, что-то упорно разглядывая на полу  и держа обеими руками  сумочку, — готовая по первому его слову встать и уйти.

—Иди ко мне, — сказал Никитин.

 

—Пора… — сказала Женя и коснулась его щеки сухими губами. Она быстро оделась и пошла к двери. Остановилась было, но не оглянулась, и за ней захлопнулась дверь.

Евгения Юрьевна выбежала из подъезда, села в машину и коротко приказала:

—Домой!

Водитель и охранник переглянулись. Каждый из них уже несколько лет работал на Миронову, но ни разу им не доводилось видеть, как плачет их жесткая, а порой и жестокая, хозяйка.

Опустошенный Никитин заставил себя привести  все в порядок, побросал в сумку вещи и перебрался к Роговым.

Он не находил себе места: садился в кресло, вставал, ходил из угла в угол, снова садился. Это безумие не должно повториться. Опять она застала его  врасплох, но он возьмет себя в руки и не будет с ней встречаться. Кажется, она заплакала перед уходом. Надо узнать, как она себя чувствует. У него еще есть время, он вызовет такси и съездит к ней домой. В таком состоянии она едва ли поедет в офис. Он должен ее увидеть, пусть в последний раз, но не может он уехать, не увидев ее! Сначала он позвонит…  К счастью, в это время   прибежали ребята, увидели записку Нины Витальевны и затеяли спор, кому идти за хлебом,  подняв при этом такой    гвалт, что  к Никитину  вернулось   душевное равновесие.

И снова его уносил самолет прочь из Екатеринбурга. Он постарался сосредоточиться на предстоящем разговоре с Леной и Полем. В сыне он не сомневался, парень самостоятельный и неглупый, но Лена… Конечно, она уравновешенная женщина, но не известно, как она переживет появление в доме другой женщины, к тому же не гостьи, а его дочери, которую он любит так, как никого в жизни не любил.

Пока Никитин в самолете обдумывал разговор с женой, в оставленном им городе, в красивом особняке, на элегантной кровати лежала обессилевшая от слез женщина.

Ник, единственный мой, любовь моя… Как лютый зверь, обошлась я со своей жизнью, и ничего уже, ничего нельзя поправить! Господи, какая мука, и где найти силы, чтобы справиться с этой болью! И зачем мы снова встретились… Плохо ли, хорошо ли, но я жила до сих пор, а как сейчас мне жить? Нельзя мне  с ним встречаться. Он хочет увезти дочку, я возражать не буду. Я никогда ее не оставлю,  и видеться мы с ней будем или в Екатеринбурге, или еще где-нибудь… Я все сделаю, чтобы она прожила свою жизнь, как ей захочется. С ее добрым сердечком она станет хорошим врачом, вот пусть и лечит людей. Денег у нее всегда будет достаточно, уж я постараюсь. И замуж она выйдет по любви, ничего, если за бедного парня,  я и двоих обеспечу. С Сергеем будет сложнее, его надо научить,  делом после меня он должен управлять, они с Полиночкой никогда не обидят друг друга… Измученная Евгения Юрьевна заснула.

 

Никитин позвонил жене из аэропорта, предупредил о своем приезде, потом позвонил на  трубку Поля. Как он и предполагал, сын находился в квартире на канале Грибоедова, которую Никитин купил и перестроил еще в начале девяностых годов.  Никитин попросил его срочно приехать  в их дом на Крестовский остров. Заинтригованный Поль сказал Ксении и Степе:

—Приехал отец  и срочно к себе требует, видимо, что-то случилось. Встретимся завтра.

Ксения разочарованно надула губки. Не обращая внимания на ее недовольство, Поль проводил их к выходу. У каждого из них своя машина, поэтому в дальнейших проводах никто не нуждался.

Поль вел старый «форд», перешедший к нему  от отца, и терялся в догадках, что же такое могло стрястись в Екатеринбурге, чтобы отец сначала задержался на неделю, а потом потребовал его для срочного разговора. Поступив на юридический факультет университета, Поль поселился в  старой квартире, которую родители посещали нечасто. Ему нравилась  самостоятельная жизнь, тем более, когда отец куда-нибудь уезжал. Он всегда бывал  вежливым и внимательным с матерью, но Елена Антоновна понимала, что говорить только на повседневные темы сыну скучно, а больше ни о чем они говорить не могли. Другое дело, отец. С ним можно обсудить любую тему, и Поль привык ему доверять с детства.

Во время обеда отец расспрашивал Поля об  университетских делах. Поль спросил у него, нельзя ли пройти практику в его фирме. Никитин обещал поговорить со своим юристом и усмехнулся:

—Только учти, Корнеев у нас трудоголик, он и тебе прохлаждаться не даст!

—Подумаешь!

—Что ты собираешься делать после практики?

—Ребята собираются дикарем на Соловки, меня зовут, но я еще не решил. Если можно будет работать, лучше поработаю.

Никитин  не удивился. Стремление к независимости всегда отличало его сына. Даже имя «Поль» он выбрал себе сам, когда учился в первом или во втором классе, потому что считал свое имя «Павлик»  «слюнявым», и позволял так себя называть только бабушке и дедушке, которые в нем души не чаяли. Он никогда не подходил к отцу с вопросом: «Что делать?» — всегда имел готовое решение, и Никитин имел право ему возражать, если считал решение сына неправильным. Согласиться или не согласиться с доводами отца, Поль опять-таки решал сам. Никитину  приходилось изворачиваться, чтобы Поль поступал так, как нужно ему, потому что бесполезно было что-то требовать  в лоб, если сын с этим не соглашался. Он учился в самой обычной районной школе, и Никитин помогал  директору с материалами,  с ремонтом школы, но при этом всегда ставил одно условие: чтобы учителя при сыне об этом не говорили. На вопрос «Кто твой отец?» Поль отвечал: «Строитель». Он  ладил со сверстниками, и умел не попадать в ситуации, когда нужно защищаться кулаками. Естественно, он не нуждался, но стремился стать самодостаточным, поэтому возможность заработать собственные деньги интересовала его куда больше, чем самое увлекательное путешествие, оплаченное родителями.

Елена Антоновна убрала со стола, и Никитин ощутил себя стоящим на высоком речном берегу. Что ж, надо прыгать.

—Лена, может быть, ты помнишь, как после окончания института я на месяц уезжал в Свердловск. Там у меня появились друзья, семейная пара, и девушка, с которой у меня были близкие отношения. Мы оба не относились к ним серьезно, встречались недолго и расстались без каких-либо претензий друг другу, поэтому, когда девушка поняла, что беременна от меня, она решила ничего мне не говорить. Наши общие друзья с ней не соглашались и, может быть, сообщили бы мне, что я должен стать отцом, но я им написал о Жоре, о тебе, Лена, и о тебе, Павел. Мои друзья решили, что для всех будет лучше оставить все, как есть. Переписка между нами прекратилась. У меня родилась дочь, и я никогда бы не узнал об этом, если бы не приехал туда по делу и не встретился  с друзьями. Я увидел свою дочь и полюбил ее. Она хорошая девочка. Ее мать сейчас одна из богатейших женщин в Екатеринбурге, и она ни в чем не нуждается. Наши друзья помогали ее воспитывать, собственно говоря, она выросла в их доме вместе с их сыном. Мать также никогда ее не оставляла. С ней все в порядке. Ей восемнадцать лет, она учится в медицинском институте, и зовут ее Полина.

—Ни фига себе! — вырвалось у потрясенного Поля.

Никитин заключил:

—После экзаменов Полина приедет сюда, и я вас очень прошу сделать все, чтобы  моя дочь смогла стать членом нашей семьи.

Елена Антоновна осторожно заметила:

—А ты не допускаешь…

—Не допускаю. Мне не надо ходить к генетикам, она очень на меня похожа.

—Хорошо, Ник, — произнесла Елена Антоновна, —я постараюсь, чтобы девочка чувствовала себя здесь, как дома. Извини. — И она вышла из комнаты.

—Папа, можно, я сейчас ничего не буду говорить? Я пока еще не знаю, что сказать.

—Ладно, Поль. Спокойной ночи.

Никитин устал. Заканчивался самый продолжительный день в его жизни. Он подумал, что жена не испытала восторга от его новости, но ее сдержанная реакция, как всегда, делала ей честь.  Поль молодец, все правильно понял. Они с Полиной обязательно подружатся.

Никитин вышел из ванной и увидел, что  Елена Антоновна плотно укрылась одеялом и отвернулась. Значит, спит или делает вид, что спит, все равно, спасибо. Он закрыл глаза, и возникла Женя, какой он увидел ее сегодня утром. В обычной женщине невозможно представить такую страсть и такую нежность. Он прав, она колдунья. Сейчас она находилась так далеко от него, что он мог себе позволить на минуту расслабиться и подумать о ней. Наконец-то он понял, почему все эти годы ему не нравилась ни одна женщина. Потому что ни одна женщина не может сравниться с Женей.

Ему по-прежнему не будут нравиться женщины,  он будет жить, как жил до сих пор, и с Женей больше не встретится. Это его решение, и он его выполнит!

Елена Антоновна не спала. Когда-то Ник проявил благородство и взял на себя заботу о семье друга, но сегодня он требует расплаты за свои благодеяния. Ей, Елене Антоновне,  будет трудно, но она приложит все силы, чтобы  отблагодарить Ника за все, что он сделал для нее и для  Жориного сына.

Поль также не мог заснуть. Он думал о людях, которые ради того, чтобы у него появился отец, лишили отца неизвестную девочку. Он радовался, что эта девочка все-таки нашла отца и что она скоро приедет. Судя по словам папы, она хорошая, значит, они подружатся, и он  покажет ей Петербург. Здорово, у него вроде как появится сестра. Папа сказал, что она на него похожа, может быть, она красивая. Иметь хорошую, красивую сестренку-сверстницу — об этом он и не мечтал. У них похожие имена, — Поль решил, что это хорошая примета.

Елена Антоновна любила свой дом, как собственное дитя, потому что каждый стул, каждая лампа, — все здесь плод ее раздумий, поисков и труда. Никитин выполнял ее заявки на ремонт, на новую мебель или ковер, и на этом ограничивались его заботы  о доме. Елена Антоновна своим ушам не поверила, когда на следующий день после приезда Никитин заявил о своем намерении перестроить одну из комнат для гостей, чтобы поселить в ней Полину. Он  ничего не спрашивал, он ставил жену в известность. Он предупредил, что некоторое время здесь будет шумно, и посоветовал ей временно переселиться    на канал Грибоедова. Она решила пожить у стариков, которые в последние дни недомогали и нуждались в ее помощи.

Новость о появлении у них внучки старики Никитины встретили в штыки. Они не хотели верить, что их сын, их гордость Ник даже в молодости  мог добровольно вступить в связь с какой-то неизвестной девицей. Они решили, что Ник стал жертвой аферы, цель которой — отобрать у него деньги и лишить Павлика будущего. Никитин попытался было их переубедить, но быстро понял тщетность своих усилий. Когда он находился в Екатеринбурге, ему виделись более радужные перспективы. Он тосковал по  дочери, по милым Косте и Нине, с которыми так легко быть самим собой.  Любую мысль о Жене он гнал прочь.

Наконец, Никитин  сообщил жене, что в их доме закончились все  работы. С тяжелым сердцем Елена Антоновна поехала на Крестовский, но, осмотрев дом, успокоилась. Правда, холл на втором этаже стал  меньше, но она ждала худшего. Она посмотрела комнату Полины и поняла, как сильно ее муж любит свою дочь. Он предусмотрел все от туалетного столика до компьютера. Он даже сделал кладовочку, в которой Елена Антоновна увидела пылесос, гладильную доску и утюг. Он перестроил для дочери  ванную комнату и уместил в нее не только изящную ванну и унитаз, но и маленькую стиральную машину. Полина имела все, чтобы не досаждать Елене Антоновне лишними просьбами. Видимо, девочка приучена сама следить за собой и за своим жильем. Может быть, все не так страшно, подумала Елена Антоновна.

Полина приехала, и Никитин с бьющимся сердцем ждал ее в Пулково. Она появилась, повисла у него на шее и сказала: «Папочка мой!»  Они ждали багаж, и  Полина  вдруг засмеялась:

—Когда увидишь два жутких, огромных, синих чемодана, не сомневайся, это мои. Мама и тетя Нина меня собирали, как будто я к тебе насовсем еду!

Он промолчал, но по дороге домой  спросил:

—А ты не хочешь переехать ко мне?

—Хочу! — не задумываясь, ответила она, но вдруг стала серьезной. —  А как же мама и все остальные?

—Мы попозже об этом поговорим.

Елена Антоновна встречала их на крыльце. Из машины вышла невысокая, стройная девушка, подошла к ней и, доверчиво глядя в глаза, произнесла:

—Здравствуйте, Елена Антоновна! Я рада, что приехала к вам.

—Я тоже тебе рада! Пойдем, я покажу твою комнату. Ты очень похожа на папу.

Полина просияла. Увидев подготовленное для нее гнездышко, она восторженно воскликнула:

—Ой, красота какая! Большое вам спасибо!

—Ты поблагодаришь за это папу.

Никитин внес чемоданы, и Полина сказала:

—Пап, как здорово!

Никитин улыбнулся и вышел. Елена Антоновна спросила:

—Тебе помочь разобрать чемоданы?

—Нет, спасибо, я сама. Только вы, пожалуйста, минуточку посидите!

Она усадила Елену Антоновну в кресло, достала из чемодана большой сверток, похожий на завернутую картину, и торжественно произнесла:

—Мама, тетя Нина, дядя Костя и  Сергей шлют вам привет и ждут в гости на Урал!

Сама развернула сверток и вручила панно из уральских камней. Елена Антоновна поблагодарила,  сказала, что обед будет через час, и вышла.

—Хорошая девочка, — услышал от нее Никитин, облегченно вздохнул и спросил:

—Куда картину вешать?

Обедали втроем. Никитин сказал дочери, что Поль очень хочет с ней познакомиться, но у него дела, и он приедет попозже.

Полина помогла Елене Антоновне убрать со стола.

—Папа, тетя Нина прислала тебе фотографии с банкета, я сейчас принесу.

Сбегала в свою комнату и вернулась с пакетом.

—Только, папа, я сначала  Елене Антоновне покажу, хорошо?

—Как скажешь, — сказал Никитин и   вышел из комнаты.

Она показала тетю Нину, дядю Костю, Сергея. Елена Антоновна взяла в руки фотографию, на которой рядом с Полиной стояла смеющаяся темноволосая женщина.

—Это моя мама, — не дожидаясь вопроса, сообщила Полина.

В отличие от дочери, одетой  в платье до пола, мать нарядилась в короткое  и открытое платье. Елена Антоновна посмотрела на молодую, изящную женщину и спросила:

—Сколько лет твоей маме?

—Сорок три.

Елена Антоновна, которой не исполнилось и сорока, представила себя со стороны — крупную и тяжелую, сложила фотографии в пакет и предложила  показать дом. Все осмотрели, и Полина стала позевывать. Никитин сказал, что ей нужно привыкнуть к разнице во времени, и отправил ее спать. Дочка не возражала, пожелала спокойной  ночи и ушла в свою комнату. Через тридцать минут приехал Поль и узнал, что на Урале уже двенадцатый час, поэтому Полина спит.

Утром Полина поднялась, когда все в доме еще спали. Она решила пока искупаться в бассейне. Вволю наплававшись, она  набросила короткий халатик и услышала за спиной:

—Привет!

Резко повернувшись, она столкнулась нос к носу с темноволосым парнем. «Нос к носу» сказано сильно, потому что носик Полины располагался где-то в районе его ключицы. Чтобы увидеть его лицо, ей пришлось  задрать голову.

—Привет! Ты Поль?

Ее глаза закрывали темные очки, но она улыбнулась знакомой отцовской улыбкой, и Поль в ответ тоже широко улыбнулся.

—Я рад, что ты приехала. Я еще вчера хотел с тобой познакомиться, но ты рано легла спать. А сейчас мне надо на  работу, еще увидимся. Пока!

Поль ехал на работу и думал о девочке, с которой только что познакомился. Славная девочка, классная сестренка будет.

Вечером, как обычно, к нему пришли Степа и Ксения. Игорь Степанов, охотнее откликающийся на имя «Степа», дружил с Полем еще с детского сада. Они вместе учились в школе, вместе занимались футболом, вместе поступили в университет и все знали друг о друге.  Ксении уже  исполнилось двадцать лет, и она пришла  в университет  не очень прямой дорогой. Ее «новый русский» папа, хорошо разбогатевший в новое время, сохранил все предрассудки застойных времен. Его дочь имела все для карьеры модели —габариты, ухоженные волосы и зубы, крупный рот, фотогеничность — и мечтала о конкурсах красоты и о глянцевых обложках журналов для женщин, но строгий папаша заявил: «Не хватало,  чтобы ты попала  в лапы какому-нибудь старперу!» — и отправил ее вместе с тещей в Соединенные Штаты изучать английский язык с тем, чтобы потом  она смогла учиться в одном из американских колледжей. У ее папочки слишком много денег, чтобы отдавать любимое чадо в российское учебное заведение. За год пребывания за океаном Ксения научилась болтать на бытовом уровне, но дальше не продвинулась ни на шаг. Теща слезами умывалась и просилась обратно, потому что  не могла сладить с избалованной внучкой.   Перспективы для Ксении в смысле учебы в Штатах равнялись нулю, — пришлось ее возвращать и пристраивать в петербургский университет.  Не известно, сколько проучилась бы здесь Ксения, если бы с ней в одной группе не оказался Поль. На него с первого дня положили глаз все девчонки. Сдержанная, независимая манера держаться,  спортивная фигура — девочки решили, что Поль «сексуальный». К тому же он хорошо учился. Эффектной и уверенной в себе Ксении, успевшей набраться определенного опыта, ничего не стоило соблазнить «щеночка». Поль не очень ее уважал, но несколько болезненно привязался к ней, как обычно привязываются мальчики к тем женщинам, которые лишили их невинности. Он помогал ей переползать через экзамены и зачеты, писал за нее рефераты и курсовые работы, и, кроме того, они не без приятности проводили вместе свободное время.

—Ну, и какая она, папина дочка? — первым делом поинтересовался Степа.

—Пигалица такая, — показал рукой Поль, — до чего славная девочка!

Они посидели втроем в кафе,  потом Ксения пошла к Полю.

На следующий день, в  пятницу, Поль снова не поехал на Крестовский.

Не ехать в субботу он не мог, потому что родители пригласили на обед родственников и ближайших друзей. Они считали, что после такого обеда Полина  легче войдет в семью. Поль поставил машину в гараж и  поцеловал в щеку   мать, встречающую гостей. В такую прекрасную погоду все толпились во дворе. Поль поздоровался с дедом и бабкой,  другими родственниками и увидел, как из дома вышел отец. Рядом с ним шла потрясающая девушка  в светло-сером вечернем платье, с удивительными украшениями из зеленого камня. К отцу подошли его друзья, и он представил:

—Прошу любить и жаловать,  Полина!

Поль подумал, — он уже два дня мог разговаривать с ней, сидеть рядом с ней, гулять с ней, а он так бездарно тратил время. Она находилась от него в пяти метрах, и он по ней тосковал.  Он стоял, как истукан,  до тех пор, пока отец и Полина не подошли к нему.

—Полина еще не знакома с бабушкой и дедушкой, — сказал отец.

Поль с готовностью взял ее за руку и повел к скамейке, где сидели старые Никитины.

—Бабушка, это Полина! — радостно сообщил он.

—Добро пожаловать, милочка, — церемонно произнесла Екатерина Николаевна и обратилась к Полю: —твой папа сказал, что ты хочешь работать все лето. Я думаю, ты не прав, надо обязательно отдохнуть.

—Я подумаю, бабушка, — поспешно сказал он и потащил Полину прочь.

Она попыталась пошевелить пальчиками в его руке, и  он пришел в себя, ослабил хватку, но руку не отпустил. Полина спокойно  и внимательно смотрела на него.

—Что ты от них хочешь, — примиряюще произнесла она, — свалилась на них какая-то девица…

—К тому же шикарная, — подхватил Поль, — была бы ты Золушкой, они бы наперебой о тебе заботились. Они обязательно привыкнут, и все будет хорошо.

—Папа переживает, и ты, я  вижу, расстроился, а мне, честно говоря, все равно. Нельзя же всем нравиться. Ведь ты  не считаешь меня самозванкой?

—Ты такая красивая, что можешь быть кем хочешь!

Этот сомнительный комплимент ее  очень рассмешил. Позвали к столу, и они пошли  в дом, по-прежнему держась за руки. Никитин уже понял, что его затея провалилась, потому что родственники не желали признавать Полину, и пустил обед на самотек.  Он с радостью убедился, что у Полины прекрасное настроение, и  она  нашла общий язык с Полем. Они весь обед проболтали друг с другом, не обращая ни на кого внимания, что дало основание  Екатерине Николаевне не совсем последовательно обвинить Полину в невоспитанности и окончательно утвердиться в мнении, что “эта девица — авантюристка”.

Гости разошлись, только старики Никитины остались до следующего дня. Полина ушла к себе и больше не выходила. Поль какое-то время послонялся по дому, и все-таки решился к ней постучать. Она оживленно общалась с кем-то в “аське”. Предложив  Полю присесть, она написала: “Бай-бай” и выключила компьютер.

—Ты со своим другом разговаривала?

—Ты смеешься? Я разговаривала со своим братом Сергеем.   Из-за  него я до конца жизни останусь старой девой. Он так озабочен моей безопасностью, что парни меня за километр обходят. А сам девчонок, как перчатки, меняет.

—А если ты кого-то полюбишь, он что, твоего парня застрелит?

—Пусть только попробует!

Поль сильно захотел поцеловать Полину.

—А я тебе тоже брат?

—Мы с Сергеем родились в один день и росли, как двойняшки.

—Я не хочу быть твоим братом.

—Я тоже не хочу быть твоей сестрой.

Никитин  напрасно обдумывал планы на воскресенье, так как  Поль объявил, что они  с Полиной собираются  гулять. Никитин  немного растерялся. Он уже начал скучать по дочери, которая  утром рассеянно поздоровалась: “Доброе утро, папочка”,— и больше его не замечала.

За завтраком никто не разговаривал. Молчание  прерывалось только фразами вроде “Подай мне, пожалуйста, масло” или “Налить  еще чаю?” Зазвонил телефон. Елена Антоновна сняла трубку и позвала:

—Поль, это тебя.

—Привет, Степа. Когда? У тебя? Я поговорю. Нет, один не пойду. Пока.

Он вернулся за стол и сказал:

—Степа сегодня вечеринку устраивает, зовет нас с Полиной. Пойдем?

Наконец-то Полина посмотрела на отца. С не очень довольным выражением лица он спросил:

—Ты  хочешь идти?

—Хочу.

—Ну, хорошо, идите. Только ты, Поль…

—Не волнуйся, пап, я с нее глаз не спущу!

Полина засмеялась:

—Вы с Сергеем быстро подружитесь!

Они убежали после завтрака и вернулись к обеду. После обеда Полина закрылась у себя и часа через полтора вышла в коротком платье с открытыми плечами и с уже знакомыми Полю украшениями. Она надела туфли с высокими каблуками, нарисовала что-то на лице, выпустила прядку из прически, и Поль неожиданно почувствовал себя  смущенным, неловким и несмелым. Он вывел из гаража машину, и они отправились к Степе.

Никитин целый день пребывал в дурном расположении духа. Вместо того, чтобы поехать с дочерью в Петергоф, он занимался на тренажерах, плавал в бассейне, читал,  — и злился, сам не зная, на что.

 

Степа встретил их возгласом:

—Ничего себе… — и спохватился, вместо «пигалица» сказал: — я и не знал, что самые красивые девушки живут на Урале!

Немаленькая квартира Степиных родителей, уехавших в отпуск, стала тесной от гостей. Пришел почти весь их бывший класс, причем каждый привел свою пару. Народ веселился: пил пиво и пепси-колу, болтал и танцевал. Поля все бурно приветствовали, и каждый парень уважительно  спросил:

—Это твоя девушка?

 Поль каждому ответил:

—Да!

Неожиданно  появилась Ксения.

—А ты что здесь делаешь? — спросил раздосадованный Поль.

—Ты не звонишь, и я соскучилась. Степа сказал, что ты здесь будешь, я тоже пришла. Ты нас не познакомишь?

Поль буркнул:

—Ксения, Полина.

Полина молча наклонила голову. Ксения приторным голосом  произнесла:

—Какие у вас странные украшения, я ни в одном ювелирном магазине такие не видела. Где вы их купили?

Ответ  Полины прозвучал не менее  приторно:

—Вы не могли их видеть в магазине, потому что это авторская работа. — И обращаясь к Полю: — Я пойду потанцую.

Она танцевала, и  Поль не сводил с нее глаз. Как красиво она двигается! У этой девочки вообще нет недостатков! В чувство его привел голос Ксении:

—Я с тобой разговариваю, ты не слышишь?

—В чем дело?

—Ты тут всем сказал, что она твоя девушка, но до сих пор твоей девушкой была я, разве не так?

—Я не понимаю, зачем тебе нужно выяснять отношения именно сейчас.

—Мне без разницы!

—Как хочешь. Я никогда не считал тебя своей  девушкой. Я помогал тебе учиться, все остальное у нас было на добровольных началах. Мы ничего друг другу не обещали. Всего этого мало, чтобы быть чьей-то девушкой или чьим-то парнем. Я по-прежнему буду помогать тебе в учебе…

—А все остальное?

—Всего остального не будет.

—Но ведь она уедет?

—Я сказал, не будет.

—Вот как? Ладно, до свидания!

Она ушла, но Полю не понравились ни ее тон, ни  улыбка. Он должен все сделать для того, чтобы Полина не сталкивалась с Ксенией, потому что ничего хорошего от своей  приятельницы он не ждал.

Рядом с ним села Полина.

—Может быть, нам вернуться домой? — спросила она.

—Но ты мало потанцевала.

—А мы с тобой дома устроим танцы.

И они поехали домой.

—У тебя серьезно с этой Ксенией?

После довольно продолжительной паузы он протянул:

—Смотря что считать серьезно…

—Как что? — удивилась она, — если ты ее любишь, значит, серьезно.

Поль с готовностью признался:

—Ничего серьезного! —  и тихо добавил: — я хочу, чтобы у нас с тобой было серьезно.

Больше она не сказала ни слова и, пока он ставил машину в гараж,   ушла к себе. Родители отсутствовали, видимо, уехали к дедушке с бабушкой. Поль переоделся, умылся, полистал какой-то журнал  и пошел к Полине. Она сидела, поджав ноги, в уголке дивана, и рядом с ней лежала красная пластиковая папка. Она сказала:

—Я хочу тебе что-то показать.

И протянула ему папку. Он сел рядом  и вынул из папки несколько листков — ксерокопию какого-то письма. Он начал читать, и у него сильно забилось сердце. Его папа когда-то давно в состоянии огромного эмоционального напряжения написал, что значит для него  смерть  лучшего друга, и Поль, увидев родного отца, как живого, почувствовал за него гордость. Папа написал, что будет заботиться об осиротевшей семье, и Поль подумал, что после этих слов Полина потеряла отца. Он молча сложил письмо в папку и посмотрел на Полину. Она значит для него гораздо больше, чем просто  на редкость милая, умная девочка. Связь между ними возникла в тот день, когда он родился, а Полине еще предстояло появиться на свет.

—Я могу это взять?

—Конечно.

—До завтра.

—Спокойной ночи.

Полина включила компьютер. Она ежедневно разговаривала с Сергеем по «аське» и писала письма маме и  тете Нине с дядей Костей.  Сегодня она не получила ни одного письма, зато по «аське» ее вызвала мама!

—Как дела, чем занимаешься?

—Дела хорошо. Вчера папа давал обед, и мы сидели рядом с Полем. Утром мы с Полем гуляли по Питеру, вечером ходили на вечеринку к другу Поля.

—Итак, его зовут Поль. Расскажи  о нем.

—Он классный!

В дверь постучали. Вошел Никитин, и Полина радостно закричала:

—Папочка! — и тут же написала:

—Пришел папа и шлет тебе привет.

Отец стоял за ее спиной и смотрел на экран. Мама ответила:

—Не ври. Спокойной ночи. — И отключилась.

Никитин сел на диван. Полина спросила:

—Пап, ты обиделся?

Он отрицательно покачал головой. Она воскликнула:

—Как я по тебе соскучилась! Ужасно!

—Свежо предание…

 

Утром, как обычно, Полина блаженствовала в бассейне. Вскоре к ней присоединился Поль. Они вместе поплавали и договорились, что Полина после работы его встретит, и они погуляют. Мужчины уехали на работу, вскоре и Полина отправилась знакомиться с Питером. Она поставила перед собой амбициозную задачу осмотреть все петербургские музеи. Елена Антоновна смотрела в окно, как она убегает, и вдруг вспомнила далекий день из своей другой жизни.

Первокурсница Лена готовилась к зачету на кафедре анатомии, и к ней подсел совсем взрослый, очень серьезный парень. Он сказал, что ему надо выучить эту же тему, и спросил, не могут ли они учить вместе. Они долго занимались, и парень, который назвался Георгием, все усваивал гораздо быстрее Лены. Потом он проводил ее до общежития и признался, что  хочет встретиться с ней еще раз, но должен повиниться. На самом деле он учится на четвертом курсе, и наврал ей, чтобы с ней познакомиться. Он  еще никогда не видел такую красавицу. Она ответила, что его проступок заслуживает самого строгого наказания, обещала подумать и объявить свое решение при следующей встрече. Жора окружил ее  заботой и вниманием так, словно заслонил своими ладонями от всех сложностей и невзгод жизни. Она никогда ни о чем  его не просила, потому что он умел предупреждать ее желания. Она не испытывала стремления к сексуальным отношениям, и он говорил, что все изменится, когда она родит ребенка. Что ж, она родила, только вот учиться любви она больше не хотела.

Пришла уборщица, и Елена Антоновна вернулась к повседневным делам.

Никитин и Елена Антоновна ужинали вдвоем. Поль и Полина предупредили по телефону, что задерживаются. Вскоре после ужина Елена Антоновна, у которой разболелась голова, ушла в спальню, а Никитин — в библиотеку, комнату с большим окном и  балконом. Библиотека исполняла функции кабинета  Никитина.  Все ее стены  занимали застекленные полки с книгами.  Кроме того, там стоял стол с компьютером и кожаный  диван, который раскладывался в широкую и удобную постель. Рядом с библиотекой находилась одна из ванных комнат. Никитин нередко спал здесь, и после приезда из Екатеринбурга как-то незаметно эта комната превратилась в его постоянное пристанище.

Он сидел за компьютером, работал и ждал детей. Они приехали в одиннадцать часов и сразу прибежали в комнату отца, веселые и очень голодные. Полина попросила:

—Папа, посиди с нами, пока мы ужинаем!

 Никитин охотно бросил свои дела, пошел вместе с ними в кухню, смотрел, как они уплетают за обе щеки ужин, и слушал их рассказы о том, где они сегодня были и что видели.

В пятницу Никитин задержался на деловом ужине. Он не сомневался, что дети уже дома, но не увидел в  гараже старого  «форда». Никитин посмотрел на часы: без пятнадцати час. Не хватало еще, чтобы они застряли! Конечно, они могут заночевать на канале Грибоедова, однако, мысль об этом ему очень не понравилась. Он не стал включать свет, быстро переоделся, вышел на балкон и сел в шезлонг.  У обоих негодников есть мобильные телефоны, но позвонить отцу, конечно, трудно. Может быть, они звонили матери, но она закрылась в спальне, и Никитин не имел ни малейшего желания ее беспокоить. Он сидел в шезлонге, вдыхал свежий ночной воздух, и, наконец,  появился долгожданный «форд». Никитин не хотел шевелиться, не хотел даже разговаривать с детьми, и  продолжал сидеть на балконе. Они вышли из гаража, и Никитин услышал их голоса:

—Папа  спит, жалко!

—Ты устала?

—Очень!

Дети находились уже в поле зрения Никитина, и он скосил глаза.

Поль нес на руках Полину, которая обнимала его за шею. Вдруг они остановились, и  последовал возмутительно долгий поцелуй!

—Давай погуляем, — предложил Поль.

—Только ты меня опусти на землю, а то получится не прогулка, а поездка!

—Нет, мне нужна тренировка, потому что я собираюсь носить тебя на руках всю жизнь!

—Как хорошо!

Парочка скрылась из вида, и Никитин вернулся в комнату. Горечь заполнила его душу. Не успел он найти дочь, как ее у него отняли. И кто? Пашка, неблагодарный!  Он постелил постель,  умылся и лег, но заснуть ему  никак не удавалось.  Его дочь, которую целует парень, — он никак не мог прогнать этот образ. В полочке за диваном Никитин на всякий случай хранил бутылку с коньяком. Сейчас случай как раз самый подходящий, и он сделал пару глотков. Может быть, все не так страшно? Ведь это же Поль, его сын, нормальный, надежный парень, не какой-то чужак. Что касается самого Поля, то ему невероятно повезло, девушку лучше Полины едва ли можно отыскать. Все, что ни делается, все к лучшему, решил Никитин и заснул.

Поль и Полина  посидели, обнявшись, на скамейке, и оба поняли, что умрут, если  сейчас же не съедят по бутерброду.  Стараясь не шуметь, они зашли в кухню и устроили не то очень  поздний ужин, не то очень ранний завтрак. Они совсем не хотели спать и расставаться тоже не хотели. Уничтожив почти все, что  достали из холодильника, они продолжали сидеть рядышком на мягком угловом диване. Полина спросила:

—Хочешь, я открою тебе страшную тайну?

—Твою тайну? Конечно, хочу!

—Я в тебя влюбилась еще в Екатеринбурге.

—Как это так?!

—А так. Мне наш папа рассказал, какой ты классный парень, и показал твою фотографию. Ты мне так понравился, что я поняла, — вот он, мечта всей моей жизни.

—Это ты мечта всей моей жизни!

 

Время пошло под знаком любви Поля и Полины. Никитин редко видел дочь, но его не покидало светлое и немного грустное настроение. Против Полины как подруги сына  Елена Антоновна, похоже, не возражала. Неумолимая Екатерина Николаевна восприняла известие о романе между ее внуком и «этой девушкой» как лишнее подтверждение своей теории об афере. Елена Антоновна ей сказала, что у матери Полины денег, видимо, побольше, чем у Ника, на что свекровь ответила с убийственной логикой:

—Ну, и что?

Прошел июль, начался август.  Полина ежедневно встречала Поля после работы, и они едва успевали домой до разведения мостов. Если они заходили в квартиру на канале Грибоедова, Поль не приглашал ее в свою комнату, потому что совсем недавно слишком часто там бывала Ксения. Он мысленно вознес Полину на такой  высокий пьедестал, что боялся таким приглашением ее оскорбить. По субботам Поль работал, потому что работали и отец, и Корнеев, зато по воскресеньям он возил Полину в знаменитые питерские пригороды, и они даже не вспоминали о том, что до ее отъезда  осталось меньше месяца.

Поль никогда не думал, что можно быть таким счастливым. Самая лучшая девушка на свете не уставала говорить, что любит его! И на работе у него все получалось. Конечно, он выполнял техническую работу, но все, что ему поручали, он делал быстро и без замечаний. И он  мог себе позволить сводить Полину в кафе или  сделать ей небольшой подарок на свои деньги!

Полина редко звонила в Екатеринбург и совсем не подходила к компьютеру. Роговы уехали в Сочи, мама собиралась в Швейцарию, но эти новости лишь коснулись ее сознания.

Никитин давно обещал свозить Полину в Финляндию и своего обещания не забыл. Как-то во время завтрака он спросил:

—Ты не раздумала ехать в Финляндию? Визы есть, можно в субботу отправляться.

—И Поль с нами поедет?

Поль сказал, что у него работа, и, кроме того, папа тоже должен с ней пообщаться. Никитин очень серьезно его поблагодарил.

Они уехали рано утром в субботу, намереваясь вернуться вечером в воскресенье.

Поль в субботу вышел с работы и понял, что он всеми брошен и одинок. Недавно ему звонил Степа. Он вернулся  с Соловков, пищал от восторга и рвался поделиться впечатлениями. Вот пусть сегодня и делится. Поль позвонил Степе, и они хорошо провели вечер. Степа показывал фотографии, много рассказывал и выражал глубокие сожаления Полю, который не увидел такую красоту. Поль меньше всего считал себя достойным сожаления, но своего мнения до  Степы доводить не стал. Они договорились встретиться в   воскресенье у Поля.  Степа пришел после обеда и привел с собой Ксению. Они принесли  пива и орешков, поэтому все единогласно  решили остаться дома. Ксения вела себя тихо, как мышка, и Поль расслабился, перестал ждать от нее ненужных разговоров и выяснения отношений. Видимо, Ксения подумала на досуге и решила   сохранить с Полем дружеские отношения, что для нее выгодно, имея в виду предстоящий учебный год. Они уже собрались уходить, и Ксения вдруг воскликнула:

—Ой, Степа, не жди меня. Это чертово пиво! — И убежала в туалет.

Поль не стал закрывать дверь за Степой и вернулся в комнату. Ксения сидела в кресле. Увидев Поля, она встала и сняла свой топ. Поль испугался, потому что почувствовал сильное волнение, — его тело не желало забывать Ксению. Чтобы не выдать своей слабости, он резко повернулся и молча направился к двери. Она преградила ему путь и тесно к нему прижалась.  Он попытался высвободиться из ее объятий, но она опустилась на колени и ловко расстегнула молнию на его брюках. Он уже не смог ее оттолкнуть и все забыл.

 

По дороге от финской границы до Питера Полина несколько раз звонила Полю, но почему-то не отвечал ни его мобильник, ни домашний телефон. Полина не сильно расстраивалась. Поля нет дома, и мобильник вполне мог разрядиться. Никитин давно не был в своей городской квартире, поэтому они решили заскочить на канал Грибоедова. Подъехали к дому, и Полина увидела родной «форд». Поль дома! Зазвонил телефон, Никитин сказал в трубку:

—Минутку. —и дал Полине ключи:

— Этот от парадного, этот от квартиры. Иди.

 И стал говорить по телефону.

Полина бегом поднялась на третий этаж, открыла почему-то не запертую дверь и остолбенела. В коридоре стояла непричесанная, с размазанной губной помадой, Ксения и, смеясь, говорила Полю:

—Ты был просто великолепным! Как договорились, до завтра!

Ксения пошла прямо на Полину, словно хотела ее растоптать. Полина прижалась к стене, не отводя взгляда от Поля, но он отвернулся и вышел вслед за Ксенией, не сказав ни слова. Полина медленно сползла на пол.

 

 

Он вспомнил все уже в другой жизни. Раньше он был чистый и легкий. И счастливый, только об этом не надо вспоминать. Все вокруг превратилось в мразь. Он решил вымыться под душем, но быстро понял, что гнусность пропитала его насквозь, и бесполезно сдирать кожу жесткой щеткой, все равно, он не сможет очиститься. Но у него еще есть работа. Он будет много работать, и  не останется времени думать ни о чем другом. Он вернулся в комнату. На его постели лежала мерзкая, голая жаба. Увидев его, она оскалила острые зубы и шевельнула грязными бедрами. Он оделся, но жаба продолжала валяться. Мертвым голосом он произнес:

—Долго ты еще будешь лежать?

Ксению испугал этот монотонный размеренный голос. Она соскочила с кровати и быстро натянула на себя трусики, юбку и топ. Она хотела подойти к зеркалу, но он сказал тем же страшным голосом:

—Зеркало есть у тебя в машине.

Какого черта ей нужно от этого сопляка? Ну, завел себе такую же соплячку, и флаг им в руки! Можно подумать, мужиков ей не хватает!

Ксения схватила туфли, сумочку и быстро вышла в коридор. Открылась входная дверь, и на пороге появилась Полина. Ксения рассмеялась. Молодец, пигалица! Конечно, было бы лучше, если бы она пришла чуть пораньше, но ничего и так. И Ксения повернулась к Полю:

—Ты был просто великолепным! Как договорились, до завтра!

Послала ему воздушный поцелуй и направилась к выходу, чуть не раздавив пигалицу.

 

Поль смотрел на побелевшее лицо и полные ужаса огромные глаза. Его сердце разрывалось от жалости, но он ничего не мог для нее сделать. Каждое его слово, провонявшее гнусностью, обязательно запачкает девочку-мечту, ставшую теперь для него недосягаемой. Он отвел глаза и вышел.

 

Никитин  направился к дому. Открылась дверь, и появилась растрепанная, со смазанной косметикой Ксения. Она игриво пропела:

—Николай Палыч! — и направилась к своей машине.

Никитин остолбенел, но когда увидел мрачного Поля, который прошел мимо,  не заметив отца, сорвался с места и взлетел на третий этаж.

Полина сидела на полу у стены в коридоре, спрятав лицо в коленях. Никитин поднял ее на руки, отнес в свой кабинет и посадил в кресло. Она тут же свернулась клубочком, уткнув лицо куда-то в угол. Он растерянно смотрел на дочь и не знал, что он должен сейчас делать. Потом сбегал в гостиную и принес оттуда коньяк и маленькую рюмку, посадил Полину к себе на колени, заполнил рюмку и заставил ее выпить коньяк. Она его проглотила, не открыв глаз, даже не заметив, что влил в ее горло отец,  потом сказала капризно:

—Пусти меня, папа, — и снова свернулась клубочком.

Как сказала Женя? «Ты преждевременно поднимаешь этот вопрос». И почему он решил, что  родители, жена и сын его обязательно поймут? Неужели только потому, что для него их желания и потребности всегда стояли на первом месте?

Полина села. Бледность исчезла с ее лица, и она спросила:

—Что мне делать, папа?

Он сел на подлокотник  и спросил:

—А что, если нам с тобой махнуть в Сочи?

—С тобой? Вдвоем? Ты сможешь?

—Конечно, смогу.

Она  покрыла поцелуями его руку.

Они ехали на Крестовский и молчали, но Никитин видел, что она уже сумела взять себя в руки. Она спокойно поздоровалась с Еленой Антоновной, молча поужинала и закрылась в своей комнате. Елена Антоновна немного удивилась отсутствию  Поля, но особого значения этому не придала.

Если бы у Поля спросили, где он бродил до глубокой ночи, он не назвал бы ни одну улицу. Он не помнил, как вернулся домой. Увидев свою скомканную постель, он сорвал простыни  и выбросил их в корзину.  Постелив чистое белье, он разделся, выключил свет, укрылся с головой и заплакал.

 

Никитин созвонился с Роговыми, узнал, в каком отеле они живут, и предупредил, что в конце недели они с Полиной собираются с ними встретиться. По сложившейся традиции он разговаривал с Ниной, и эта солидная мать семейства от такой новости завопила от восторга. Никитин ухитрился забронировать номер в этом же отеле, купил билеты на самолет и подготовил фирму к своему отпуску — все за три дня.

 

Полина сказала отцу:

—Я все вещи с собой брать не буду, все равно в ноябре приеду на твой день рождения.

Никитин не верил своим ушам. Кто бы мог подумать, что у его малышки железный характер?

Елена Антоновна узнала об отъезде  Ника и Полины и почувствовала непонятное беспокойство. Она догадывалась, что между Полем и Полиной  произошла размолвка, но не видела в этом основания для волнения. Тем не менее, неприятное ощущение не исчезало. Что-то она сделала неправильно, но что?

 

 

В четверг  Поль узнал из распоряжения по фирме, что Никитин  уходит в отпуск. Что ж, все правильно, отец хочет увезти Полину подальше от враждебности  родителей,  равнодушия  жены и   подлости сына. Корнеев спросил:

—А ты что же в Сочи не едешь?

—Мне работать надо.

Странно слышать от посторонних о планах отца, но, видимо, ему ко многому придется привыкать.

Он пришел в приемную шефа и сказал секретарше, что ему нужно к Никитину по личному вопросу. Раньше он ни за что бы себе это не позволил, а сейчас он плевал на все. Секретарша немного поколебалась, но на кнопку нажала:

—Николай Павлович, к вам  Никитин из юридического по личному вопросу.

—Пусть зайдет.

Поль впервые зашел в рабочий кабинет отца и у порога произнес: «Здравствуйте», — как и положено говорить начальству. Отец, не поднимая глаз, пригласил:

—Проходи, садись. Чем обязан?

—Папа, прости меня.

Отец поднял на него тяжелый взгляд, но постепенно его лицо смягчилось.

—Ты сам себя наказал.

—Когда вы уезжаете?

—Завтра.

Вот и все. Поль немного посидел, встал и вышел из кабинета, у порога сказав: «До свидания».

На следующий день, вечером, он приехал на Крестовский. Мама не стала  спрашивать, что с ним произошло, и пока она готовила  ужин, он открыл дверь в комнату Полины. Он внимательно осмотрел все, даже в кладовку заглянул. Даже дверцу шкафа открыл — и замер. Полина оставила часть своих вещей. Значит, она собиралась вернуться, и он сможет ее увидеть. Пусть она не будет с ним разговаривать, пусть отвернется от него, но он ее увидит!

 

Все члены семейства Роговых с нетерпением ожидали появления своей любимой девочки, но увидев, ее не узнали. В июне они провожали юную попрыгунью с сияющими глазами, не умеющую ходить медленно. Сейчас  они увидели молодую, красивую девушку с очень прямой спиной, плавной походкой и спокойной улыбкой. Она ласково обняла дядю Костю и тетю Нину, погладила по щеке Сергея и сказала:

—Я очень рада вас видеть.

Никитин при виде Кости и Нины испытал такое облегчение, что его глаза увлажнились, и Константин Петрович покачал головой:

—Нервишки придется подлечить.

Из Адлера добирались на арендованном микроавтобусе. Сергей сидел рядом с Полиной и не сводил с нее удивленных глаз.

—Что с тобой там стряслось? Ты так изменилась.

—Как так изменилась?

—Такая взрослая стала.

Полина промолчала.

—Я с хорошими ребятами познакомился, время классно проводим. Сегодня я тебя с ними познакомлю.

—Нет, Сережа, не стоит. Я по тете Нине и дяде Косте соскучилась, и с папой через две недели расставаться. Я уж лучше с ними. Ты на меня не обращай внимания.

—Сказала тоже, не обращай!

Для укрепления нервной системы Никитина Рогов прописал спокойный отдых, и все отдыхали спокойно: пляж, завтраки, обеды и ужины в гостиничном ресторане и прогулки по вечерам. Сергей перестал встречаться со своей веселой компанией и объяснил это так:

—Ты, Полина, конечно, со всякими питерскими крутыми привыкла время проводить и тебе наплевать, а я, между прочим, по тебе соскучился.

Полина в ответ поцеловала его в щеку.

Как-то на пляже мимо них прошла высокая, стройная блондинка и, не ответив на приветствие Сергея, окинула Полину весьма презрительным взглядом.

—Что это с ней? — удивилась Полина.

—Я ей сказал, что ты моя невеста.

—Зачем тебе это надо?

—Ну, с  ней все равно не интересно.

—Сергей, скажи мне, пожалуйста, почему тебе с ней не интересно, а ты с ней проводил время?

Сергей вздохнул:

—Все-таки я перестарался с твоим воспитанием. Ты понимаешь, когда от тебя чего-то требует практически голая девушка, абсолютно невозможно устоять. Может, конечно, устоит какой-нибудь старикан лет пятидесяти, только я сомневаюсь.

Сергей уловил интерес в глазах Полины.

—Когда ты домой приедешь, ты с Мариной будешь дружить?

—Само собой. А почему ты спрашиваешь?

—Так просто.

Нина Витальевна понимала, что в Питере произошли какие-то события, которые заставили Никитина срочно увезти оттуда Полину, и беспокоилась за свою названую дочку, но вопросы не задавала, ждала, когда она сама все расскажет. Пошла последняя неделя их отдыха,  она уже немного устала и нередко вместо купания  дремала в шезлонге под пляжным зонтом. Однажды ее разбудил звонок мобильного телефона. Она открыла глаза и  прислушалась. Звонила сумка Никитина. Все ее семейство, включая  Ника, купалось в море, поэтому она достала трубку и сонным голосом произнесла: «Алло!» Ей ответил растерянный женский голос:

—Я хотела поговорить с Никитиным…

—Елена Антоновна? Здравствуйте, это Нина Рогова, рада с вами познакомиться! Ник в море…

—Здравствуйте, Нина, я тоже рада, зовите меня Лена…

Нина Витальевна увидела всю свою команду, которая возвращалась после купания, и отошла в сторонку, чтобы ей не мешали говорить.

 —Лена, вы знаете, Полина так изменилась…

—Да, знаю, Поль тоже изменился…

—Вот в чем дело…

Дамы поговорили минут тридцать, условились перезваниваться и расстались, очень довольные друг другом.

—Лена передает тебе привет, — сказала Нина Витальевна, возвращая Никитину трубку.

—Спасибо! — ответил Никитин.

Две недели прошли. Самолет в Питер вылетал на два часа позже, чем екатеринбургский. Его дочь и друзья уходили, и пустота в его сердце усиливалась. Ничего, сказал он себе, три месяца пройдут, и он снова увидит свою девочку. Такая у него отныне  пунктирная жизнь.

 

Никитин вернулся с юга помолодевший и загоревший. Они ужинали втроем.  Елена Антоновна вежливо спросила, как Полина, и рассказала о неисправном кране и обвалившейся плитке. Поль поставил в известность о своем намерении работать по вечерам, когда начнется учебный год.

—Если Корнеев не возражает, вопрос решен, — ответил отец.

Закончив ужин, Никитин поблагодарил жену и ушел в библиотеку.

С тех пор Елена Антоновна видела мужа только за завтраком, — если сама вставала рано. Он возвращался с работы, когда она уже спала. По воскресеньям он подолгу занимался на тренажерах,  потом  они вместе обедали, и он куда-нибудь уезжал или закрывался в библиотеке. В разговорах за обедом они не выходили за рамки необходимых в быту тем. Елене Антоновне такая жизнь давала ощущение свободы. Она следила за домом, готовила мужу обеды и ужины, состояние его одежды также находилось в ее компетенции, — забот у нее хватало, и никто не лез в ее дела. Если возникала какая-нибудь потребность, она звонила Нику или сообщала о ней за обедом в воскресенье, и всегда  ее просьбы неукоснительно выполнялись. Она могла ездить, куда ей нужно, — в ее распоряжении находилась машина с водителем, — и она делала только то, что сама считала нужным, а много ли женщин могут этим похвастать? Она  нуждалась не в любви, а в покое, и  после отъезда Полины ее покой никто не нарушал. Но бывали ночи, когда она не могла заснуть, и тогда к ней возвращалось  беспокойное чувство. Что она делает неправильно?

 

Евгения Юрьевна сообщила о своем приезде только  Анне Федоровне, поэтому ее появление у Роговых произвело, как говорится, эффект разорвавшейся бомбы. После первых приветствий, поцелуев, вопросов и ответов она уединилась с Ниной и спросила: «Как Полина?» Нина махнула рукой:

—Ничего хорошего, молчит, видно, расстроить меня боится. Что этот Поль там выкинул, ума не приложу.

Полина охотно откликнулась на  предложение мамы пожить несколько дней у нее. Как всегда в таких случаях они спали вместе на широкой маминой кровати. Они обе любили поговорить перед сном. Мама рассказывала ей о бабушке, о Кресне, о том, как они с Сергеем росли, а Полина делилась своими нехитрыми секретами. Она не привыкла держать при себе свои сомнения, вопросы, девчоночьи тайны,  — тетя Нина или мама всегда все воспринимали всерьез и обязательно ей помогали. После поездки в Питер у нее  впервые в жизни появилась проблема, которую она побоялась доверить тете Нине, потому что знала ее впечатлительный характер и не хотела расстраивать. Мама крепко стояла на земле, и Полина могла ей рассказать все, но воспоминание о Поле, который, не сказав ни слова, ничего не объяснив и даже не посмотрев на нее, ушел вслед за Ксенией, вызывало такую боль, что она мечтала поскорее обо всем забыть, только не знала, как это сделать.

Полина взяла с прикроватной тумбочки фотографию, на которую смотрела всю свою жизнь: бабушка, Кресна и между ними маленькая Женя, — и вдруг спросила:

—Мама, а почему ты мне рассказывала про бабушку и никогда не рассказывала про дедушку?

Мама давно ожидала этого вопроса. Но как она могла рассказать страшную историю, которую когда-то выболтала пьяная Кресна? Нет, грязь не должна коснуться  ее дочери, и мама подготовила рассказ, который вполне подходил для семейных преданий:

—Ты раньше не интересовалась, вот я и не рассказывала, к тому же, история тяжелая, не для детских ушей. Твои прадедушка и прабабушка были люди,  много пережившие и, может быть, поэтому с очень не простым характером. Два их сына погибли на войне, старшая дочь убежала из дому, потому что родители не разрешали выйти замуж за городского парня, и осталась с ними только твоя бабушка. Она скромная была, и в деревне ее звали Машка-тихоня. А по соседству жил парень по имени Юра, веселый и красивый, черноглазый, кудрявый. Его девушки любили, а он положил глаз на твою бабушку. Но ее родители и так ни с кем не дружили, а Юриных отца и мать ненавидели, потому что они веселые были, гостеприимные, по праздникам к ним гости приходили, и Мироновы считали их пьяницами. Твоя бабушка говорила, что никакие они не пьяницы, просто умели радоваться. Гости-то приходили по праздникам, а в будни они вкалывали, дай Бог, как! Бабушка с Юрой иногда гуляла, только тайком, так, чтобы никто не знал. И однажды у них случилась любовь, всего один раз. Юра сказал, что выберет подходящий момент и придет к ее родителям, чтобы они разрешили пожениться. Не разрешат, тоже не страшно, они уедут, как ее старшая сестра сделала. А через несколько дней у его матери был день рождения. Пришли гости, и притащился деревенский пьяница Васька. Его  не звали, да видно, выпивку не смог нигде найти. Юрин отец стал его гнать, затеялась ссора, и никто потом не мог вспомнить, как у Васьки в руках оказался топор. Он размахнулся, и Юра оттолкнул отца. Удар по его голове и пришелся. Он сразу умер. Похоронили его, и вскоре твоя бабушка поняла, что оставил  любимый ей ребеночка. Когда это поняла ее мать, она выгнала твою бабушку из дома, и не известно, что было бы с ней и со мной, если бы на ее пути не встретилась Кресна. А дальше ты все  знаешь.

У Полины из глаз текли слезы. Она долго молчала. Заговорила, и сердце матери заболело от жалости к ней:

—На свете так мало счастья. Только тетя Нина и дядя Костя счастливы, и больше никто. Даже папа, уж на что красивый и добрый, и тот несчастлив. Мне его так жалко. У него и квартира, и дом большой есть, а он живет в библиотеке. У Елены Антоновны такая спальня красивая, а у папы только кожаный диван и ничего больше нет. А ей хоть бы что. Поль… — Ее голос пресекся, но она взяла себя в руки, — сказал мне, что она все еще замужем за его родным отцом…

Евгения Юрьевна приподнялась на локте и во все глаза смотрела на  дочь.  Она права, на свете так мало счастья и так много боли…

 

 Начало сентября преподнесло Полю сюрприз. Ксения перестала посещать университет. Степа, поддерживающий с ней отношения, сообщил, что она поступает в модельное агентство, и шанс, что ее примут, достаточно велик. Если сказать, что Поль крутился, как белка в колесе, значит,  сказать очень мало. Работа, учеба, короткий сон, снова учеба, и снова работа.  Он не посещал никаких тусовок и не бывал на вечеринках. Сразу после университета он уезжал на работу, поэтому на занятия  приходил в строгом  костюме, всегда свежей рубашке  и при галстуке. Факультетские девушки имели все основания считать его занудой, но костюм сидел на нем безукоризненно, и выглядел он таким элегантным, что многие студентки продолжали о нем вздыхать, даже  потеряв всякую надежду на взаимность.

Поль редко приезжал к родителям. Они оплачивали его учебу, но на питание и одежду он тратил свои деньги. Правда, мама  регулярно что-нибудь ему покупала, и на его возражения отвечала, что пока не считает его вставшим на ноги. Вот получит диплом, тогда пусть делает, что захочет. Отца он почти не видел. На работе разговаривать нельзя, в городскую квартиру отец приезжать перестал, и они встречались изредка за обедом по воскресеньям. Отец задавал дежурные вопросы, и Поль отвечал однообразно: «Все в порядке». Он считал дни до приезда Полины. Он думал, что обязан попросить у нее прощения. Умом он понимал, что она едва ли сможет его простить, но чем меньше дней оставалось до ее приезда, тем сильнее в нем крепла надежда, которая не позволяла ему окончательно смириться с потерей Полины.

В этом году день рождения отца пришелся на вторник. По традиции, в этот день они собирались у бабушки и дедушки. Поль работал у компьютера, и неожиданно в комнату вошел отец. Поль его еще не поздравил, но не знал, как это сделать при Корнееве. Отец спросил:

—Вадим Александрович, вы не могли бы сегодня отпустить Никитина пораньше?

На просьбу начальства трудно ответить отказом, и следующий вопрос отец адресовал Полю:

—Ты не подвезешь меня на своей машине?

Поль почувствовал, как его рот растягивается в счастливую улыбку. Они сели в  машину, и он сказал:

—Поздравляю, папа!

Отец его обнял. Они  разговаривали, и Поль убедился, что отец в курсе всех его дел, а он–то думал, что не интересен отцу! Их ждали бабушка, дедушка, мама и накрытый стол. Папу все поздравили и вручили подарки. Старшие Никитины выпили, но Поль довольствовался кока-колой, потому что ему предстояло  везти родителей домой. После ужина, к радости стариков, Поль попросил альбомы с фотографиями. Дедушка сел с ним рядом, чтобы рассказывать. Поль, в основном, смотрел  фотографии двух своих отцов. Дед сказал:

—Ты похож на Жору.

Поль взял в руки большую фотографию юного Никитина. Дед объяснил:

—Здесь Нику семнадцать лет.

На Поля смотрел  юнец, худой, пухлогубый, с нестрижеными, по тогдашней моде, волосами.

—Дедушка, посмотри, как на него похожа Полина.

Дедушка тихо произнес:

—Да, ты прав.

Поль привез родителей домой и остался ночевать. Он снова зашел в комнату Полины, сел на диван и стал думать о том, что в субботу он ее увидит, и все будет хорошо.

В субботу к Никитину пришли только его ближайшие друзья, с которыми он учился, работал в стройотряде и создавал бизнес. Поль приехал к самому началу праздника. Он знал, что Полина  в доме, и его сердце билось как-то очень не ровно. Наконец она появилась, неулыбчивая и незнакомая. Ему показалось, что она стала выше ростом. Она надела длинное черное платье, которое украсила ниткой жемчуга, гладко зачесала назад волосы и заставила надменно приподняться свои брови. Яркая помада и таинственно раскосые зеленые глаза сделали ее совсем чужой. В ответ на его приветствие она холодно спросила: «Как поживаешь?» — и протянула  руку, которую тут же убрала, он даже не успел к ней прикоснуться.  Она повернулась к нему спиной и весь вечер не обращала на него никакого внимания. Он еле дождался конца  ужина и попрощался с родителями. Отец не стал его задерживать,  проводил до машины и  сказал:

—Поверь мне, Поль, все будет хорошо.

Поль не мог ему верить, потому что сегодня он смирился с потерей Полины.

Закончился праздник, Полина сбросила туфли на платформе, спрятала в футляр взятое напрокат у мамы жемчужное ожерелье, смыла макияж и утром предстала перед своим отцом прежней милой девочкой, но, к сожалению, с опухшими от слез глазами. Во время завтрака Елена Антоновна сообщила Полине, что они с Ниной Витальевной договорились встретить миллениум в Питере:

—Я надеюсь, что и твоя мама сможет приехать.

—Спасибо, но она решила поехать в Австрию, чтобы покататься на лыжах.

Никитин отвез дочь в аэропорт, и в этот раз они расстались довольно легко, потому что не за горами их ждала совместная встреча Нового года.

 

Сергею категорически не нравилась Полина. Равнодушная и скучная, она, к тому же, избегала общения с ним, с Сергеем! Если раньше во время лекций они всегда садились втроем,  то теперь Полина занимала место подальше. На прямые вопросы Сергея она отвечала:

—Я не хочу мешать вам с Мариной.

Полина не хотела  развлекаться, она бросила студию, не отказалась только от бассейна. Она говорила:

—Столько нужно учить, а ты, Сергей, всякой ерундой занимаешься!

Сейчас Сергей очень бы порадовался, если бы она завела себе поклонника, но какой парень подойдет к девушке, пусть  красивой, но в упор  не желающей тебя  видеть! Сергей  надеялся, что поездка на день рождения отца изменит Полину в лучшую сторону, но она вернулась еще более сдержанная, если не сказать, мрачная. Сергею оставалось дождаться Нового года и, как следует, поговорить с Полем. И надо же было ему проболтаться Полине об этих своих намерениях! Она спокойно ответила:

—Если ты скажешь Полю хоть одно плохое слово, я с тобой раззнакомлюсь.

Сергей не сомневался, что свою угрозу она непременно привела бы в исполнение. Она чуть-чуть оживилась, когда занялась подготовкой подарков «для всех» к Новому году. Она обожала дарить подарки, и Новый год любила больше всего за то, что в этот праздник собираются  «все» и дарят «всем» подарки. На душе у Сергея немного полегчало, потому что Полина предложила ему совместно готовить сюрпризы «для всех».

Нина Витальевна и Константин Петрович часто говорили о Полине. Рогов страдал, поэтому много ворчал в адрес своей жены и Елены Антоновны, которые, якобы, навязывают какого-то жениха его девочке:

—Это нашей-то Полине переживать из-за парня? Да она только свистнет, очереди выстроятся! Девочке  восемнадцать лет, а тут  женихи какие-то…

 

Старики Никитины тоже готовили подарки к Новому году для Ника, Лены и Павлика. Павел Иванович сказал жене:

—Там будет эта девушка…

—Какое мне дело?

Павел Иванович поступил по-своему. Он купил рамку,  вставил под стекло фотографию семнадцатилетнего Ника и упаковал все в красивую фольгу. Екатерина Николаевна сделала вид, что не замечает его стараний.

 

Тридцатого декабря Сергей и Полина сдали последний зачет. На следующий день утром они вылетели в Петербург, и Никитин привез их домой к обеду. Нина Витальевна с радостью обняла Елену Антоновну. Они часто разговаривали по телефону и успели стать подругами. Екатерина Николаевна приветствовала семейство Роговых крайне сдержанно. Полина равнодушно поздоровалась с Полем, и Сергей, который не сводил с них глаз, заметил, как изменилось выражение  его лица.  Не успев еще пожать руку Полю, Сергей, незаслуженно измученный Полиной, встал на его сторону. 

После обеда  все проводили время по своему вкусу. Старики Никитины прилегли отдохнуть перед новогодней ночью, Елена Антоновна отдавала распоряжения приглашенным помощницам, Сергей и Поль увлеченно беседовали в комнате Поля, а Никитин и Роговы пришли в гости к Полине. Они так увлеклись разговором, что еле успели переодеться к встрече Нового года по уральскому времени.

Никитин смотрел в серьезное личико Полины и вспоминал, как они вместе гуляли по Главному проспекту  в Екатеринбурге, ее веселую болтовню и не верил, что с тех пор прошло всего полгода. Он решил воспользоваться перерывом в застолье и разговорить дочку, но в этот раз она хотела говорить только «о серьезном».

—Знаешь, папа, я последнее время много читала Куприна, даже плакала. Вот он говорит, будто тьмы тем людей думают, что любят, и только двоим Бог дарит любовь. А что получается? Кому Бог любовь подарит, тому ничего хорошего не бывает. Суламифь зарезали, Желтков застрелился, Олесю камнями забросали. Кто-то на дуэли погиб, кто-то отравился. И зачем тогда любовь?

—Куприн, конечно, хороший писатель, только не забывай, что он своими творениями на хлеб и водку зарабатывал, поэтому писал то, что хотели  читатели. В то время требовались высокие чувства, а сейчас всем подавай  острые ощущения. Сейчас  он, скорее всего, детективы бы писал. А вот другой тебе пример, «Мастер и Маргарита». Будешь спрашивать, зачем любовь?

—Мастер не предавал Маргариту, — грустно произнесла Полина.

—Так легко такие слова не говорят.

—Если факт! Глаза ведь не обманывают.

—Глаза не обманывают, это верно, но они не видят, что было до этого факта. Человек в таких случаях  домысливает, и хорошо, если человек умный, он понимает, что вариантов могло быть множество. Не слишком опытный, скажем так, человек правильное объяснение факту никогда не найдет.

—Пап, это ты про меня?

—Это я больше про себя.

Елена Антоновна позвала  к столу.

До обращения президента остались считанные минуты, и все притихли. Вот-вот закончится не просто старый год. Закончится самое страшное столетие в истории их страны, закончится тысячелетие, и никто не сомневался, что новый век должен  принести им счастье, радость и покой. Под торжественный звон курантов открыли шампанское и разлили его по бокалам. С последним ударом все сказали: «С Новым Годом!» — чокнулись и выпили. Полина закрыла глаза,  приняла в свою душу маму, папу, Поля, тетю Нину, дядю Костю, Сергея, Елену Антоновну,  бабушку с дедушкой и мысленно сказала им: «Вы обязательно будете счастливы!» Она медленно, словно выполняя обряд, опустошила бокал, открыла глаза, обвела всех взглядом и всем улыбнулась.

Настало время для подарков. Поднялась веселая неразбериха, каждый старался не перепутать, кому какой нужно отдать подарок, каждый тут же хотел посмотреть свои подарки, и никто, кроме Никитина, не услышал телефонный звонок. Он снял трубку:

—Слушаю!

—Здравствуй, Ник, — услышал он голос Жени и вместо приветствия быстро спросил:

—Ты где?

—В Альпах, к сожалению. А может, к счастью.

—Почему же к счастью? —  обиделся Никитин.

—Потому что ты уже выпил шампанского, а я еще нет. А где все?

—Все с подарками разбираются. Тебе кого-нибудь позвать?

—Ты передашь им мои поздравления?

—Конечно. У тебя тихо…

—Я звоню из номера. Сейчас спущусь туда, где весело.

—Ты смотри там…

—Честное слово, я буду вести себя хорошо.

—То-то…

—Ник, я хочу, чтобы каждый твой день в новом году был счастливым!

—Да-да, я тоже, и еще я хочу…

—Не надо, Ник, я знаю, не то я разревусь. Ник…

—Да!

—Положи трубку первый!

Он помедлил прежде, чем положил трубку на место.

Павел Иванович подошел к Полине и вручил ей сверток в блестящей обертке. Она растерянно произнесла:

—Спасибо, — и развернула подарок. Увидела портрет юного Никитина, охнула, обняла деда, поцеловала в обе щеки и воскликнула:

—Огромное спасибо!

Дед заулыбался и подошел к жене. Она не изменила строгого  выражения лица, но Павел Иванович не перестал улыбаться.

Сергей посмотрел портрет и предложил Полине:

—Мы с тобой в последнее время друг друга не очень понимали. Давай выпьем за то, чтобы в новом веке у нас все было, как раньше!

—Давай! — согласилась Полина.

—Только надо выпить до дна, а то не подействует!

Полина выпила бокал шампанского до дна.

К ним подошел Никитин:

—Только что звонила твоя мама. Она всех поздравляет.

Полина  загрустила:

—Мы всегда  Новый год  встречали вместе. Ни с того, ни с сего, взяла и уехала, и теперь ей плохо, я знаю!

Сергей взял ее за руку:

—Конечно, она же там совсем одна. Николай Павлович, давайте выпьем шампанского за тетю Женю, чтобы  ей не было так грустно!

Полина снова выпила бокал шампанского до дна и вдруг развеселилась:

—Давайте танцевать! Сто лет не танцевала! Папа, ты со мной потанцуешь?

Сергей с озабоченным видом возразил:

—Смотри, там телевизор смотрят, мы же помешаем!

—Не помешаем! Наоборот, все обрадуются и перестанут сидеть у ящика! Поль, заряжай музыку!

Поль так растерялся, что Сергею пришлось подтолкнуть  его к музыкальному центру.

Полина оказалась права. Услышав музыку, сразу встали от телевизора Роговы, а за ними и все Никитины подтянулись. Полина вытащила отца танцевать, и он возгордился, увидев восхищенные глаза дочери. Есть еще порох в пороховницах! Поль так и не решился пригласить Полину на танец.  Она больше не испытывала к нему вражды, и он боялся все испортить излишней настойчивостью. Вскоре возбуждение Полины пошло на убыль. Сергей к ней подсел и спросил:

—Ну, что опять загрустила?

Она засмеялась:

—Только ты больше не предлагай пить шампанское! Я подумала, мы уже в двадцать первом веке, а сколько народу еще осталось в двадцатом! Пойдем передавать приветы?

Втроем включили компьютер в комнате Полины, соединились по аське с кучей народа, и все спрашивали, как там, в третьем тысячелетии? Втроем пошли гулять,  Поль с Сергеем взрывали петарды, и Полина визжала от радости…

Поль проснулся с ощущением счастья. Полина его простила! Конечно, он  не рассчитывал, что она снова его полюбит, но она по-дружески с ним разговаривает и не отворачивается от него.  Он запрячет свои чувства поглубже и сможет стать для нее хорошим братом. На диване зашевелился Сергей, и,  не открывая глаз, спросил:

—Чем сегодня займемся?

—Пойдем гулять, а там посмотрим.

—Надо Полинку будить.

Быстро привели себя в порядок и постучали к Полине. Она вышла к ним сонная, в халате и сердитая:

—Что вам от меня надо?

Сергей возмутился:

—Все уже позавтракали, одни мы тебя заждались!

—Еще полчаса потерпите?

Втроем позавтракали, но Полина наотрез отказалась с ними гулять.

—Идите, мальчики, без меня. Вдруг вам захочется в какое-нибудь злачное место, а тут я у вас под ногами путаюсь!

Сергей так надеялся, что Полина уже вылечилась! По дороге к метро он сказал Полю:

—Зря только Полину разбудили.

 

Для начала Поль решил пригласить Сергея в гости к себе. Они купили по дороге пива и только с уютом устроились за столом, как зазвонила трубка Поля. Степа поинтересовался, где обретается Поль, и сказал, что сейчас забежит поздравить. Он появился не один, с ним пришла девица, словно сошедшая с обложки журнала, и у Сергея сам собой открылся рот. Степа радостно заорал:

—Поль, посмотри, кого я привел!

Почему-то Поль нисколько не обрадовался. Он скучно всех перезнакомил:

—Степа, мой друг. Ксения, она модель. Сергей, студент-медик из Екатеринбурга.

Ксения заговорила, и у Сергея сразу пропал к ней интерес:

—Поль, у тебя же летом девушка была оттуда, Полина, кажется? Ты на мальчиков…

—Ты что-то хотела сказать, Ксения?

Голос Поля прозвучал спокойно, но Ксения резко встала и бросила Степе:

—Пошли отсюда!

Степа обратился к  Сергею:

—Ты брат Полины? Хорошая девочка.

Поль проводил гостей и долго молчал. Словно очнувшись, спросил:

—Ну что, будем пить пиво?

Они разговаривали об учебе, о  музыке, и вдруг Поль спросил:

—Меня, знаешь, что удивляет? Всю жизнь рядом с тобой живет потрясающая, редкая  девчонка, а ты крутишь любовь с другими!

—Если бы я мог на Полину смотреть твоими глазами, отдал бы я кому ее, как же! На самом деле, у нас с ней по две матери,  но когда я был маленький, и что-нибудь случалось, подерусь там, ушибусь, я к Полинке бежал. Она умеет так слово подобрать, что обязательно легче станет. Так и получилось, что у кого-то ни одной матери, а у меня три. Как я могу с ней любовь крутить?

Поль ничего не ответил. Сергей заглянул в его лицо и спросил:

—Тебя эта Ксения с Полинкой подставила?

Поль кивнул, и Сергей продолжил:

—Полина, конечно, девушка с характером, но я думаю, у вас все будет хорошо.

—И так все хорошо, она на меня вроде больше не сердится.

 

 

После завтрака Полина зашла в гостиную. Дедушка и бабушка смотрели телевизор, Нина Витальевна и Елена Сергеевна обсуждали предстоящую прогулку, Никитин и Рогов ждали, пока они договорятся. Полина села рядом с отцом и положила голову ему на плечо.

—А где Поль? — ни к кому не обращаясь, спросила Екатерина Николаевна.

Ответила Елена Антоновна:

—Поль и Сергей гуляют.

—Я надеюсь, не на машине в такой гололед.

—Нет, мама, не на машине.

Полина выпрямилась. Никитин тихо спросил:

—Поехали в город?

—Нет, папа, что-то не хочется. Можно, я в библиотеке посмотрю книги?

—Можно, конечно.

Полина взяла  том Агаты Кристи и закрылась в своей комнате.

Супруги Роговы и Никитины отправились гулять. Дамы шли впереди и оживленно щебетали, а их благоверные тащились, как привязанные, сзади и вели беседу о сравнительных характеристиках армянских и французских коньяков. Никитин спохватился:

—У меня  и то, и другое припасено!

—Мамочка, — позвал Рогов, — может, обратно повернем?

—Да, — отозвалась мамочка, — я что-то продрогла.

Вернулись домой, и мужчины  уединились в библиотеке. Дегустация прошла  успешно. Нина Витальевна сказала, что «друзья накушались до положения риз», и решила не кантовать Константина Петровича, оставила его в библиотеке. Утром Никитин проснулся со страшной головной болью, одетый,  на своем любимом диване. Рядом с ним храпел Рогов, так же в помятой одежде. Никитин с трудом поднялся и поплелся в кухню. Он открыл холодильник и услышал:

—Ник, посмотри на себя!

Он оглянулся и увидел испуганные глаза жены и  возмущенные— матери.  Взял две бутылки минеральной воды, закрыл холодильник и подумал: «К черту!»

Никитин и Рогов умели быстро приводить себя в порядок после того, как «хорошо посидят». Затем Никитин дал команду Роговым и Полине  собрать  вещи и предупредил жену и родителей, что покажет гостям  новогодний Питер и проводит их в аэропорт. Никитин увез гостей, и Екатерина Николаевна  облегченно вздохнула:

—Слава Богу!

У ее Ника много друзей, но ни с кем он не напивается до такого состояния. Павел Иванович, напротив, считал, что так напиться можно только с душевным другом, и нет ничего плохого, если мужчина изредка расслабится. Елена Антоновна промолчала. Она сожалела об отъезде Нины, но впрочем, дом нуждался в уборке, и она  отдала соответствующие  распоряжения помощницам.

Не известно, как накануне провели время Поль и Сергей, но их с трудом растолкали, так крепко они спали. Они не сразу поняли, зачем их будят в такую рань, и удивились, что время обеденное. Нина Витальевна проверила холодильник и побежала вместе с Полиной в магазин. Никитин обзванивал рестораны. На скорую руку приготовили обед, перекусили и погуляли по новогоднему Питеру. Вечером все вместе пошли в ресторан, и у всех без исключения наблюдалось великолепное настроение.  Никитин предложил следующий день посвятить пельменям. Утром, пока все спали, он свозил Рогова на рынок за свежим мясом, и после завтрака поднялась веселая суета. Молодые люди имели какие-то планы на этот день, но Поль впервые увидел, как дружно стряпаются уральские пельмени, и ему стало завидно. Он сел рядом с Полиной, некоторое время внимательно наблюдал за ее пальчиками и слепил пельмень самостоятельно. Полина одобрительно кивнула, и Поль забыл о всяких планах. Пришлось Сергею тоже  включиться в работу.

Дружно и весело прошел и этот день. Утром Никитин и Поль проводили дорогих их сердцу людей в аэропорт. Никитин попросил Поля:

—Может быть, ты сегодня переночуешь на Крестовском?

Вечером отец и сын долго сидели в библиотеке и разговаривали вроде бы ни о чем, — на самом деле, обо всем.

Елена Антоновна опять долго не могла заснуть. Утром, во время завтрака, она  обратилась к Никитину с неожиданной просьбой. Она хотела бы заняться собой и сбросить лишний вес. Она слышала о санаториях, где проводят соответствующее лечение. Она знает, что это удовольствие дорогое, и что по этому поводу думает Ник? Он пообещал все узнать и купить для нее путевку в такой санаторий.

 

Полина сдала экзамены и, к удивлению Евгении Юрьевны, вплотную занялась изучением учредительных документов того самого общества с ограниченной ответственностью, совладельцем которого, по воле матери, она стала.  За компанию этим пришлось заниматься и Сергею. Самые элементарные понятия о рыночных отношениях они узнали в школе, но их не хватало, чтобы хоть что-то понять, и Евгения Юрьевна попросила Эмму Семеновну, своего юриста, помочь детям. Стоматологический кабинет Роговых превратился в небольшую  больницу, и ребятам пока разрешали только смотреть, как работают врачи и техники, но в отчетности они уже начали потихоньку разбираться. Неужели я ошибалась в дочери, думала Евгения Юрьевна, и, надо сказать, радовалась, что у Полины обнаружились и характер, и целеустремленность.  Теперь она часто ночевала у матери, и все их разговоры перед сном посвящались бизнесу. И опять Евгения Юрьевна рассказывала не все. Ее дочери не надо начинать с нуля, рядом с ней  всегда будут и мать, и отец, и не обязательно ей знать, на какие поступки иногда решаются люди для достижения своей цели. Полина по-прежнему избегала всяких развлечений и шумных компаний. Мама и тетя Нина считали такое поведение в неполные девятнадцать лет неестественным, но дочка на их уговоры куда-нибудь сходить и повеселиться только отшучивалась. Нина Витальевна утешалась:

—Хоть шутить стала, все вперед!

У Полины обнаружилась небольшая близорукость, и она сразу надела очки. Линзы зрительно уменьшали ее глаза, и Сергей злился, но ей  нравилось выглядеть деловой и энергичной, и она всегда вспоминала об очках в особенно людных местах.

 

Поль с детства не очень любил свой день рождения, потому что в этот день его мать всегда  грустила. Он уже давно не отмечал свой праздник вместе с родителями. Утром четырнадцатого февраля ему позвонил Сергей, поздравил и передал привет от Полины.  Поль не обиделся, он ей никто, почему она сама должна разговаривать с ним по телефону? В этот день их со Степой пригласили в какую-то компанию отмечать день святого Валентина. Поль никого здесь не знал, но, к его удивлению, Степа знакомился со всеми наравне с ним. Как они сюда попали, так и осталось для Поля загадкой. Они огляделись, и Поль замер. Спиной к нему стояла невысокая, стройная девушка с длинными русыми волосами, и он подошел к ней. Ее звали Люся, и она училась в медицинском институте.

—Вот как?

—Почему тебя это удивляет?

—Меня это не удивляет.

Поль пригласил Люсю к себе, и она не отказалась. Он зажег свечи, открыл шампанское, и утром  увез ее в общежитие. Она спросила, когда они снова увидятся. К сожалению, он так занят, что не может ничего обещать. Он не чувствовал стыда или раскаяния, но удовлетворения и радости он  также не испытал. Он вел машину и думал, что Полина  вчера тоже отмечала день святого Валентина. Он представил ее с распущенными волосами на фоне свечей, шампанского и мужского силуэта. Нельзя об этом думать, особенно, когда сидишь за рулем!

 

Полина не праздновала день святого Валентина. Она заявила, что это слюнявый праздник, навязанный извне, и после занятий отправилась на консультацию к Эмме Семеновне. Сергей с ней не согласился, и явился домой только под утро.

 

Теплый апрель согрел даже Полину. К радости Сергея, она стала чаще улыбаться, и если он хотел ее рассмешить,  всегда в ответ смеялась. 

В один из  солнечных апрельских дней  Сергей договорился с Мариной после занятий  сбегать в кафе и  надеялся заманить туда  Полину. Он сидел на лавочке, подставив лицо солнышку, и ждал, пока девочки сложат халаты, поправят прически  и подновят макияж. Сидящий рядом парень спросил, нет ли у него спичек. Сергей ответил, что не курит, и, кстати, вспомнил анекдот. Парень тоже вспомнил анекдот, они посмеялись и познакомились. Парня звали Александром, и он учился на четвертом курсе лечебного факультета. Вдруг его лицо вытянулось, и глаза приобрели растерянное выражение. Сергей проследил за его взглядом и увидел Полину и Марину. Он решил, что его новый знакомый  «запал» на Марину. Не на эту же очкастую! Выяснилось, однако, что Саша не сводит глаз именно с «очкастой». Сергей всех перезнакомил и позвал в кафе. Саша ответил, что с радостью бы, но у него через два часа работа. Полина оживилась и принялась расспрашивать, где да кем работает Саша. Он работал в первой городской больнице медбратом, и она заявила, что им по дороге. Они обнаружили на автобусной остановке огромную толпу и пошли пешком. Полина заставила Сашу рассказать о себе. Он жил вдвоем с матерью-медсестрой в двухкомнатной хрущевке. Он окончил медицинское училище, служил в армии, поступил в институт и с первого курса работал, сначала санитаром, а с этого года медбратом. Она слушала с интересом, которого, как считал Саша, он не заслуживает. Он проводил ее до подъезда и стал прощаться. Полина посмотрела на часы:

—У тебя еще есть минут сорок. Пожалуйста, пообедай со мной, а то дома никого нет, и мне скучно.

 

Практически каждый взрослый человек мечтает о ребенке, и каждый из них с радостью избежал бы тех сюрпризов, которые преподносят им ненаглядные чада.

Никитин не видел дочь более четырех месяцев и в самолете считал часы и минуты до встречи с Полиной. По дороге из аэропорта Рогов  ему сообщил, что в этом году день рождения детей решили отметить в тесном семейном кругу. Никитин не возражал, но когда увидел незнакомого молодого человека, естественно, заинтересовался, на каком основании тот допущен в тесный семейный круг. Полина объяснила:

—Папа, познакомься, мой хороший друг Саша. Он учится в медицинском институте и работает в больнице.

Никитин пожал парню руку и ничего не сказал.  Появление Жени на короткое время отвлекло его от неприятных мыслей. Их опять оставили вдвоем, и он опять молча смотрел на нее и не верил, что видит ее  и может к ней прикоснуться. Он хотел взять ее  за руку, но она от него отодвинулась. Он спросил:

—Кто такой этот Саша?

—Друг Полины. Мы считаем, хороший парень, надежный, целеустремленный. Он далеко пойдет. К Полине относится безукоризненно. Еще вопросы есть?

—Девочке только девятнадцать, а ему сколько?

—Двадцать четыре.

—Куда ты смотришь? Для нее он уже старый!

—Извини, но твой Поль ее ровесник, и ничего хорошего у них не получилось. Мы рады, что у нее появился друг, не способный ее обидеть.

Злой Никитин вышел из комнаты. В течение вечера настроение у него не только не улучшилось, но чем дальше, тем омерзительнее становилось. Отношение Саши к Полине иначе, как трепетным, он бы не назвал, но возмущался его демонстративностью. Полина не села рядом с ним, но рядом сидела Женя, и он возмущался излишней, как ему казалось, ее живостью. После ужина Сергей и Полина вместе с друзьями ушли гулять, и Никитин злился, что дочь с ним даже толком не поговорила. Он молчал и не понимал, как могут Женя и Роговы беззаботно болтать, выпивать и закусывать. Особенно, Женя. Она прилично выпила и веселилась, совершенно не замечая сидящего рядом  мрачного Никитина. Вскоре зазвонил ее мобильник.

—Пришла моя машина, — сказала она, —пока, Ник.

И ушла. Он посмотрел в окно, как отъезжает ее  «лексус», пожелал спокойной ночи Роговым и отправился в «Полину квартиру» спать. Поскольку за вечер он почти ничего не выпил, ключ сразу вставился в замочную скважину, но поворачиваться почему-то не захотел. Вдруг дверь открылась, и кто-то быстро втащил его в темную квартиру, захлопнул дверь и включил свет. Женя с трудом сдерживала смех и прижимала к губам палец. Он схватил ее на руки и крепко-крепко  к себе прижал. Он не мог говорить, потому что у него перехватило горло, а она обнимала его и шептала  ласковые слова. Много ласковых слов.

 

Полина не стала задерживаться после занятий, чтобы провести побольше времени с папой. У подъезда стояла мамина машина, и Полину ждали и мама, и папа. Вскоре прибежал Сергей, и вернулись с работы тетя Нина и дядя Костя.  Все вместе пообедали, и мама попрощалась:

—Мне пора. Счастливого пути, Ник. Надеюсь, мы еще увидимся.

Папа проводил ее до выхода. Почему-то всем стало грустно. Папа глубоко задумался и вдруг тихо произнес:

—Куда я еду?

Дядя Костя предложил:

—Мы сегодня все вместе проводим Ника. Согласны?

 

Никитин сидел на заднем сидении машины между детьми. Полина не отпускала его руку и пикировалась с  Сергеем, который рассказывал Никитину, как она «косит под синий чулок»: напялит очки, накрутит из волос кукиш, как у старухи Шапокляк, никому не улыбается,  носит папочку с разными умными бумагами и делает вид, будто эти бумаги понимает.

—Во-первых, Сереженька, я не делаю вид, а понимаю. Если ты не понимаешь, то за других не говори. Во-вторых, я ни под кого не кошу, а это мой стиль, и он мне нравится. В-третьих, я с тобой до завтра не разговариваю, даже не обращайся!

Никитин улыбался и думал, как плохо, что между Полем и Полиной все  невероятно сложно. Почему они не могут вот так же ссориться, мириться и любить друг друга, как брат и сестра?

 

Никитин не предупреждал о своем приезде, но, к своему удивлению и радости, среди встречающих увидел Поля. Они обнялись, и Никитин спросил:

—Где твоя машина?

—Я на автобусе приехал.

Они пришли на стоянку, и прежде, чем сесть в  машину, Никитин нажал Полинину кнопку  на своей трубке:

—Докладываю, полет прошел нормально, Поль меня встретил.

—Умница, папочка. Полю привет!

—Тебе привет от Полины.

—Спасибо. Как она?

—У нее новый стиль, «синий чулок» называется.

Поль засмеялся:

—Интересно, в каком образе она появится летом!

Отец  молча вел машину. Поль готовился к зачету, когда ему позвонила Полина и назвала номер папиного рейса и время прибытия самолета. Больше она ничего не сказала, но Поль сразу  поехал в Пулково. Он подумал, что папу в Питере никто не ждал, ни он, ни мама. Если бы отец предупредил о своем приезде, мама приготовила бы для него ужин, но все равно, его здесь не ждали, и отец об этом догадывался, потому и не предупредил. Поль познакомился с его уральскими друзьями и не сомневался, что в Екатеринбурге отцу всегда рады,  там он счастлив, и ему нелегко возвращаться туда, где его не ждут. Как получилось, что надежный, заботливый папа стал одиноким в своей семье? Поль представил, как он возвращается домой,  проходит в кухню, готовит себе нехитрый ужин и раскладывает диван в библиотеке, совсем не приспособленной для житья.   Отец всю жизнь заботился  о нем и маме, и почему он, Поль, ни разу не подумал, что отец тоже нуждается в заботе? Полина подумала, а он нет?

Они приехали домой, и Поль отправил отца приводить себя в порядок, а сам, тем временем, занялся ужином, постарался покрасивее сервировать стол и поставил бутылку легкого вина. Мама к ним не вышла, и они поужинали вдвоем.

Никитин купил обещанную путевку для Елены Антоновны, и в июне она уехала на четыре месяца в Германию.  Вскоре Никитин и Поль встречали в Пулково Сергея и Полину. Увидев Полину,  оба заулыбались. В поисках своего стиля она совершила поворот в сто восемьдесят градусов. Она распустила волосы и придала им очень модный, то есть небрежный, вид. Ее одежда состояла из тесных шортиков и кусочка ткани, который она закрепила на спине узенькими тесемками.  Очки она либо забыла дома, либо спрятала в сумку, во всяком случае, на носу они не наблюдались. Она бурно приветствовала папу и протянула руку Полю:

—Какой-то ты совсем большой стал!

Сергей показался Полю немного скованным, и причину этого странного явления он понял вечером, во время ужина.  Их беседу прервал звонок мобильника, закрепленного на поясе Сергея. Он протянул трубку Полине:

—Это тебя.

—А, Саша, привет! Нет, все хорошо, моя трубка где-то далеко…

Она вышла из комнаты, и Поль продолжил прерванный разговор. Сергей явно испытал облегчение.

Их компания сразу поделилась на две группы. Никитин взял отпуск и все время посвятил Полине. Они ходили в театр, на концерты, в тихие ресторанчики. Он свозил ее в Великий Новгород и Выборг, они проехали все страны Балтии, и Полина редко видела ребят. При встречах Сергей порывался рассказать, как они  с Полем проводили без нее время, но она принимала  неприступный вид, и  желание что-то рассказать у него сразу пропадало, — до следующего раза. Поль работал,  она видела его еще реже, и Сергей убедился, что они оба от этого не очень страдают. При редких встречах они разговаривали по-дружески и шутили, как ни в чем не бывало. Поль  поинтересовался, что собой представляет друг Полины,  сразу заметил сходство биографий этого Саши и его родного отца, и не удивился ее выбору.

Мама и Роговы отложили свои отпуска до осени. Полина чуть ли не ежедневно с ними разговаривала или по телефону, или по «аське», и однажды предложила отцу:

—Давай пригласим маму хоть на недельку. Она поселилась бы в гостинице, и мы вместе погуляли бы по Питеру!

—Она не приедет, — ответил он и о чем-то задумался.

Полина и Сергей уехали в конце августа. На прощанье она внимательно и серьезно посмотрела в глаза Полю, а он весело ей подмигнул:

—Приезжай в ноябре. С удовольствием посмотрю, какой стиль ты выберешь.

Начался учебный год, и снова дни Поля замелькали, как в окне скоростного поезда.  Воскресенья  он проводил со Степой, бывало, что они знакомились с девушками и проводили с ними вечера и даже ночи, которые не оставляли в памяти Поля никакого следа.

В октябре Никитин встретил Елену Антоновну и удивленно покачал головой, увидев стройную, элегантную, с удачным макияжем  женщину. Он вручил жене цветы, привез домой, где они поужинали вместе с Полем, и закрылся в библиотеке. Елена Антоновна, к своему удивлению, почувствовала разочарование.

 

Как обычно, в день рождения отца пришли его друзья. Полина в этот раз надела платье светло-серого цвета и знакомые Полю украшения из зеленого камня. Он подошел к ней, сказал, что она великолепно выглядит, и проводил к столу. Они по-дружески поговорили, потанцевали, вместе попытались связаться  по «аське» с Сергеем и сами поразились, когда он ответил, потому что в Екатеринбурге в это время стояла глубокая ночь. Сергей недавно вернулся домой, и «его чуткое сердце ему подсказало», что они обязательно захотят пожелать ему спокойной ночи.

Завтрак проходил в веселой болтовне, и Никитин в душе радовался наконец-то наступившей дружбе между его детьми. Он спрашивал о тете Нине, дяде Косте, Сергее и не спрашивал о маме.

—А что нового у тебя?

—Ничего. Саша сделал мне предложение.

—Какое предложение?

—Папа, ну, какое может быть предложение? Чтобы я за него вышла замуж!

Никитин поставил чашку на стол.

—Что ты ему ответила?

—Ничего.

—То есть, ты хочешь сказать, что ты не сказала ему «нет»?

—Но  ведь  «да» я тоже не сказала.

—Что ты собираешься делать?

—Не знаю.

Никитин вышел из столовой. Поль, который внимательно следил за их разговором, встал, поблагодарил мать, и тоже вышел. Полина  хотела убрать со стола, но  Елена Антоновна  очень прохладным тоном отправила ее складывать вещи.

Полина постучала в дверь библиотеки. Никитин, сидя на диване, читал газету и, разрешив дочери войти, не прервал своего занятия. Она села рядом с ним, подлезла под его руку и виноватым голосом произнесла:

—Папочка, хочешь, я тебе одну тайну открою?

Никитин почувствовал, как его сердце летит куда-то кувырком.

—Какую еще тайну?!

—Только ты пообещай, что все останется между нами!

—Конечно, обещаю. Говори!

—Я ни в какой замуж не собираюсь. Я обязательно скажу «нет». Я не думала, что ты так расстроишься…

Никитин без сил облокотился о спинку дивана и с чувством произнес:

—Она не думала! Отшлепать бы тебя хорошенько!

—Скажешь тоже, отшлепать. Пап, ты обещал!

—Иди с глаз моих долой!

С самым ангельским видом Полина удалилась в свою комнату, чтобы собраться в дорогу. Ее проводили отец и Поль. В машине она сидела одна на заднем сиденье и грустно смотрела в окно. На прощанье она робко протянула руку Полю и что-то прошептала на ухо папе. Они расстались до Нового года.

На обратном пути Поль попросил отца рассказать ему «все». Они приехали на канал Грибоедова, позвонили Елене Антоновне, чтобы она их не ждала,  и Никитин начал  свой рассказ с описания системы распределения молодых специалистов в советское время. Он рассказал сыну почти все.

 

Подготовку к встрече Нового года начали обсуждать сразу после возвращения Полины. Евгения Юрьевна заявила, что праздновать будут в ее доме.

Никитины прилетели вечером тридцатого декабря. В Кольцово их встречали все, включая и маму. Пока ожидали багаж, Роговы знакомили Елену Антоновну и Евгению Юрьевну, Сергей оживленно беседовал с Полем,  Никитин отвел в сторонку дочь и слушал, как она рассказывает свои новости. О Саше она даже не упомянула.

Женя сама вела свой  маленький БМВ. Никитин сидел рядом и пытался в темноте разглядеть ее лицо. Наконец, она  тихо произнесла:

—Ты хочешь, чтобы я в столб врезалась?

—Я тебя давно не видел. Можно сказать, соскучился.

—Негодяй!

Никитин отвернулся, но вскоре не выдержал, снова скосил глаза на ее лицо и  засмеялся:

—Что поделаешь…

Она промолчала и продолжала сосредоточенно вести машину.

На заднем сидении, не закрывая рта, болтали и смеялись Поль и Сергей. Женскую половину их компании вез Рогов. В дом к Евгении Юрьевне приехали настолько поздно, что от ужина отказались все, кроме парней. Анну Федоровну отпустили на праздники, и размещением гостей  распоряжалась Нина Витальевна. Сергей и Поль самостоятельно отыскали для себя в холодильнике ужин и отправились ночевать в комнату Сергея.

На следующий день после завтрака молодежь отправилась на автобусную остановку встречать Марину. Нина Витальевна показывала Елене Антоновне дом. Никитин сидел в гостиной и слушал, как Женя и Костя спорят о том, кто первый пойдет в баню. Женя настаивала, что первыми должны пойти женщины, так как мужчин с их пивом из бани не выгонишь, и женщинам не хватит времени, чтобы попариться и подготовиться к празднику. Костя возражал, что женщины выстудят всю баню, и после них никакой радости от парилки мужчины не получат. А впрочем, обреченно махнул рукой Костя, что толку спорить, все равно, будет так, как захотят женщины.

—Молодец, Костя! — обрадовалась Женя.

Первыми пошли в баню дамы. Костя и Ник решили с горя опрокинуть по рюмашке,  и, удобно устроившись в уютных креслах,  занялись коньячком  и увлекательной беседой. Очередь пойти в баню до них все-таки дошла. Никитину очень понравился сказочный русский теремок, в котором  находилась настоящая русская каменка с широкими полками, с запахом березовых и можжевеловых веников, и с огромной деревянной бочкой, в которой плавал деревянный ковшик. Были в этой чудо-баньке и чайная комната с камином,  и — через коридорчик— душевая  и бассейн. С удовольствием попарились, поныряли в сугроб,  пивка, конечно, попили и вышли из бани легкие и довольные. Отдохнули полчасика и почувствовали сильный голод, но предобеденная суета в доме не наблюдалась. Костя позвал с собой Ника на поиски дам, и они в полном составе,  молодые и помладше, нашлись в спальне Жени. В халатах, с тюрбанами из полотенец на головах, они сгрудились вокруг столика, до отказа заполненного баночками, тюбиками, флакончиками,  прочей дребеденью, и что-то оживленно обсуждали. Мужчины немного послушали и поняли, что женщины спорят о достоинствах каких-то «линий». С некоторым удивлением Никитин обнаружил, что и его жена принимает активное участие в дискуссии. Костя постучал в открытую дверь:

—Мамочка, как насчет обеда?

Нина Витальевна оглянулась:

—Там все готово. Накрывайте на стол, мы скоро, — и снова склонилась над столиком.

От возмущения Костя потерял дар речи. К счастью, они наткнулись на своих сыновей,  благополучно скинули им поручение мам по поводу обеда и вновь заняли уютные кресла в гостиной. После обеда они туда вернулись и к вечеру успели порядком нагрузиться. 

Хмель странно подействовал на Никитина: в совершенно ясной голове поселилось ощущение нереальности происходящего, которое усиливалось  мельканием разноцветных гирлянд, щедро развешанных в гостиной и  холлах. Он видел цветной, счастливый сон —пробили куранты, подняли бокалы, и рядом с ним — Женя и Полина. Он не хотел, чтобы сон кончался. Однако, сон сменился, все танцевали,  он тоже танцевал со своей женой и глазами искал   Женю и Полину.  Женя танцевала и  весело разговаривала с Полем, но где его дочь? Как долго длится танец! Он не хочет больше танцевать, ему  надо поскорее найти свою девочку. Все веселятся, а Полина где-то одна, брошенная им, ее отцом. Танец кончился,  он увидел, как Поль вышел из комнаты, и успокоился. Он знал, что его сын найдет его дочь.

 

Она сидела в огромном кресле под огромной пальмой, такая маленькая и одинокая! Поль спросил:

—Можно с тобой поговорить?

Она молча подвинулась, освобождая  место рядом с собой. У него немного кружилась голова, и он не удивился, что она снова, как давным-давно, рядом с ним.

—Почему ты не пригласила своего жениха?

—Он увез свою маму к родственникам. Праздник семейный…

—Он всегда поступает правильно?

Полина  промолчала. Она не хочет сейчас пустой болтовни, подумал Поль. Он  так много хотел ей сказать и заготовил  длиннющую речь, но Полина ждала, и он выпалил на одном дыхании:

—Когда мы ехали из аэропорта, папа сидел рядом с твоей мамой, и я услышал, как он засмеялся. Совсем, как мальчишка. Я ни разу в жизни не слышал, чтобы он так смеялся. Мне кажется,  они друг друга  любят. — Полина согласно покивала. — Я подумал, какая ужасная у них жизнь: они  рядом и не могут даже к руке прикоснуться, словно между ними стекло.  Папа мне рассказал, как они познакомились, какая красивая была у них любовь, только  они даже не поняли, что это настоящая любовь, и всю жизнь из-за этого  должны страдать. Я знаю, что у меня к тебе любовь, и не хочу на тебя сквозь стекло смотреть. Я хочу всегда быть с тобой. Я бы много работал, а ты делала бы, что захочешь, только чтобы мы были вместе и чтобы у нас родились дочка и сын. И мы сами бы их воспитали. Сами! Стали бы совсем старенькими, и все равно были бы вместе…— Уголки губ Полины поехали вниз, она прошептала дрожащим голосом: «Без тебя так плохо!» — и расплакалась. Он закутал ее в свой пиджак и пытался сначала платком, а потом поцелуями,  осушить ее слезы.

 

К Никитину подошла Женя, нагая, с длинными черными волосами. Он обрадовался, что она снова отрастила волосы, но Женя сердитым голосом произнесла:

—Не разговаривай со мной, меня здесь нет, и я ничего не слышу. Почему ты меня не ищешь?

Он открыл глаза. По-прежнему мелькали разноцветные огоньки. Все куда-то ушли,  он остался в гостиной один. Он вышел и увидел, как в кресле под пальмой самозабвенно целуются Поль и Полина. С этим он разберется потом, а сейчас он знал, куда ему надо идти. Женя, одетая в джемпер и брюки, сидела  в кухне.

—Хочешь кофе? — спросила она.

—Не хочу. Пойдем погуляем.

Они оделись и вышли. К нему еще не совсем вернулось чувство реальности, и бледно-сиреневый снег, сверкающий в свете фонарей мириадами светлячков, радовал его, как когда-то давно, еще в детстве. Он обнял Женю за плечи и шел, не думая о направлении. Ноги сами привели его к сказочному теремку, который оказался незапертым.

Они вышли оттуда, когда небо приобрело серый цвет. В доме стояла тишина, какая бывает, когда все обитатели  спят. Никитин снял шапку, и Женя прикоснулась к его  влажным волосам. Он живо представил, как  они минут тридцать назад вместе принимали душ, и притиснул Женю к себе. Она изобразила сердитые глаза и высвободилась. Они сняли обувь, стараясь не шуметь, поднялись на второй этаж и увидели, как  в разноцветных переливах гирлянд, сидя в кресле и обнявшись, крепко спят Поль и Полина.

Женя дотронулась до руки Полины. Дочь приоткрыла глаза, сказала: «Папочка, мамочка, я так спать хочу», оставила пиджак в руках Поля и встала, спросонок не очень уверенно держась в туфлях с высокими каблучками. Женя отвела ее в свою спальню, раздела и укрыла одеялом. Полина пробормотала: «Мы с Полем поженимся» — и заснула.

Никитин разбудил Поля, который не сразу понял, где находится. Очевидно, они с Полиной сами не заметили, как заснули.

—Тебя проводить в твою комнату? — спросил Никитин.

Поль немного помялся. Если папа не собирается спать,  он бы поспал на его кровати. Никитин пожал плечами. Не хватало ему еще в дела молодежи влезать.

 

Первое, что увидела, проснувшись, Елена Антоновна, это аккуратно заправленная кровать Ника. Вчера он заснул в кресле, она попробовала было его добудиться и   оставила  спящим в  гостиной. Неужели он так, сидя, и проспал до утра? Елена Антоновна услышала шаги и прикрыла глаза. В комнату вошли Ник и Поль.  Сын кое-как разделся, посидел немного на кровати, сказал: «Она чудо!» —   и залез под одеяло. Ник аккуратно повесил костюм и рубашку сына в шкаф и зашел в ванную. Не похоже, что он только сейчас проснулся, настолько свежим и бодрым он выглядел.

Видимо, Ник  побрился и сразу куда-то ушел.  Елена Антоновна встала. Она не хотела думать, как мог провести эту ночь ее муж. Она сложила свои вещи в чемодан, — Нина подготовила для нее насыщенную «культурную программу», и после завтрака они собирались уехать в город. Возвращаться в этот элегантный дом Елене Антоновне уже не придется.  Ник и Поль отказались от похода в театр музыкальной комедии и решили задержаться  у Евгении Юрьевны, «чтобы походить на лыжах». Елена Антоновна приняла душ и долго сидела перед зеркалом, тщательно занимаясь прической и макияжем.

Подойдя к столовой, она услышала громкий разговор и дружный смех. Все, в том числе ее муж, пожелали ей доброго утра. Нина приветливо улыбнулась:

—Ты уже собралась? После завтрака поедем.

Костя обратился к Нику:

—Я быстро туда и обратно. Надо бы сегодня на лыжах сбегать.

Нина удивилась:

—На лыжах? Неужели бар уже пустой?

Ник беззаботно засмеялся:

—Какие проблемы? Пустой, значит, заполним!

С Еленой Антоновной происходило что-то странное: она не могла отвести глаз от Ника. Неужели этот сильный, зеленоглазый мужчина с таким заразительным смехом  уже двадцать лет как   ее муж? Все эти годы, каждый день она видела костюм без единой пылинки, который должен сидеть, как влитой, свежую рубашку, безукоризненный  галстук, вычищенную обувь, и за этим всем никогда не видела лица Ника. Прекрасного, удивительного лица!  Елена Антоновна чувствовала, как  ее охватывает  непривычное, тяжелое беспокойство, и  хотела от него освободиться, вернуть себе покой. Она знала, — чтобы прошло наваждение, она должна прижаться к Нику, почувствовать  его тепло,  запах его кожи, — но даже сесть рядом с ним не могла, потому что рядом с ним уже сидела Евгения Юрьевна. Они не касались друг друга, их взгляды не пересекались, но ощущалось что-то невидимое, объединившее их в пару, и у Елены Антоновны не осталось никаких сомнений по поводу характера их отношений.

Она вспомнила, как долго после женитьбы   Ник щадил ее и не претендовал  на близкие с ней отношения, и она этому радовалась. Во время их регистрации она думала, что не прошло и двух лет со дня ее счастливой, веселой свадьбы. Она мысленно просила прощения у Жоры: «Все это  ради сына!»  Она и Ник продолжали жить каждый в своей комнате, и отношение к ней Екатерины Николаевны изменилось. Однажды, когда они остались вдвоем, свекровь прочитала ей нотацию, суть которой сводилась к следующему: «Некрасиво, когда супруги живут порознь!» Вскоре Ник повез ее в Сочи, и она настояла, чтобы он снял для них общую комнату. Она хорошо помнила, как Ник лег рядом с ней, и все ее тело стало твердым, словно камень. Он ее поцеловал, и она не разжала губы. Этот первый поцелуй  стал последним в их жизни. Она помнила, как в ее голове звучала  одна мысль: «Только бы поскорей!» Они вернулись в Ленинград и устроили общую спальню. С тех пор близость с Ником она воспринимала как крест, который  должна нести всю жизнь. Он  не слишком часто  приходил в ее постель. Она ни разу ему не отказала, но ее ощущения формулировались одной фразой: «Только бы поскорей!» Последний раз он пришел к ней накануне отъезда в Екатеринбург, тогда, в мае двухтысячного года. И опять она думала: «Только бы поскорей!» С тех пор они ни разу не были вместе. Она   собственными руками убила всякую радость в своей жизни. Неужели Жора обрадовался бы,  узнав, как бездарно она провела эти годы без него? Она еще молодая, ей только сорок, она красивая, и она все поправит. Ник не сможет от нее уйти. Она  его  удержит, ведь  у нее есть надежнейший союзник. Бизнес! Ник никогда не бросит свое дело, и, похоже, эта дамочка той же породы. Пусть Ник перевезет свою дочь к ним, и тогда исчезнет повод для его поездок в Екатеринбург. Елена Антоновна переживет, если  Ник проведет два дня со своей подругой, потому что это  их последние два дня, к тому же,  с ними остаются дети!

 

Рогов увез в город свою жену и Елену Антоновну, заодно прихватив и Марину. Сергей поехал в качестве ее сопровождающего. Никто не интересовался, где скрывалась в новогоднюю ночь эта парочка. Родители и Евгения Юрьевна после долгих обсуждений пришли к решению  не задавать лишних вопросов Сергею по поводу его личной жизни, искренне надеясь, что их легкомысленный  сын все-таки сумеет не потерять голову.

Женя и Никитин ждали в гостиной, когда проснутся  дети, и обсуждали их отношения. Женя обнаружила у Ника недостаток — злопамятство, потому что он язвительно напомнил ей, как в мае она что-то такое выговаривала ему по поводу Полининых поклонников, которые, якобы, лучше Поля. Женя кротко признала свою неправоту и сказала, что считает  Поля незаурядным парнем:

—Я подумала, Ник, было бы неплохо Полю со временем переехать в Екатеринбург. Работы у меня для него много, и зарабатывать, я уверена, он будет лучше, чем у тебя. Ну, а перспективы, сам понимаешь…

Никитин вытаращил глаза. Эта кроткая овечка, как и следовало ожидать, на поверку оказалась алчным хищником. С ней никогда нельзя терять бдительность! Не сразу, но сумев подобрать вежливые слова, он попросил Евгению Юрьевну пока воздержаться от принятия подобных решений, так как, снова помянул он старое, они «преждевременны». Женя  с ним согласилась и  в знак примирения поцеловала. Сказала: «Верь после этого рекламе!» — и стерла платком легкие следы  помады с его губ. Никитин подумал, что  в данный момент  он находится в  точке мирового пространства,   предназначенной  именно для него. Сюда он должен приходить после работы, сюда он должен возвращаться из командировок и путешествий, и спать он должен рядом с этой непредсказуемой женщиной, жизнь с которой могла быть какой угодно, только не тусклой. Если бы еще Поль и Полина  находились где-нибудь не очень далеко… Приятные мечты совсем его расслабили. Женя подложила ему под голову подушки,  стащила с его ног туфли, и он сразу заснул.  Она села  рядом и снова, как двадцать лет назад, смотрела на него. Она разглядела пока не очень заметные залысинки на лбу, седину на  висках,  тонкие морщинки возле глаз и  линии, соединяющие крылья  носа и уголки рта. Она сидела, задумавшись, до тех пор, пока в гостиную не заглянула Полина.   Увидев родителей вдвоем, она закрыла дверь. Женя вышла, но поговорить они не успели, потому что появился Поль, и Полина сразу забыла о маме. Дети направились в кухню завтракать, и Женя, достав из шкафа  плед,   вернулась в гостиную, чтобы укрыть Ника.

 

Вскоре вернулись папа и сын Роговы. Константин Петрович мог бы бегать по театрам и музеям со своей женой, если бы рядом не присутствовала Елена Антоновна. С самого начала их отношения как-то не наладились. Елене Антоновне не нравилось, что ее обычно не пьющий муж в присутствии Рогова обязательно напивается. Добрый и компанейский Константин Петрович, в свою очередь, чувствовал себя рядом с супругой Ника  не очень уютно,  мысленно называл ее «вампиршей» и  восхищался силой характера своего друга, который  прожил с ней двадцать лет и не свихнулся. Нина, которая подружилась с «вампиршей», его не удивляла. С ее добротой она бы самого дьявола смогла приручить.

Все, за исключением Никитина, сидели в столовой, но не обедали, потому что Никитин спал в гостиной. В конце концов, Рогову  надоело сидеть за пустым столом, он сказал, что целая толпа народу одного не ждет, и велел всем вместе пойти и разбудить этого «засоню». У Жени появилось недовольное выражение лица, но Рогов сделал вид, что ничего не замечает. Когда вся «толпа народу» ввалилась в гостиную, Никитин поднял взлохмаченную голову с подушек и проворчал:

—Никакого покоя в этом доме!

—Давай вставай, — скомандовал Рогов, — из-за тебя Евгения обедать не велит.

Никитин ответил, что  останется на этом диване, так как  всем давно известно, что вся мужская радость  сосредоточена в трех «Т»— тахта, тапочки, телевизор.

—Кстати, Евгения Юрьевна, — строго  произнес он, — почему здесь нет телевизора?

—Их в доме штук семь, и никто не смотрит.

—Я не говорю про дом, я говорю про эту комнату. Вместо того, чтобы признать свою недоработку, вы оправдываетесь. Будьте добры к моему следующему приезду все исправить!

—Хорошо, — совершенно серьезно ответила Женя.

Рогов рассердился:

—Хватит болтать чепуху, вставай! Или, — елейным голосом обратился он к Жене, — ты ему в постельку обед подашь?

Никитин засмеялся, спрыгнул с дивана, пригладил волосы:

—Десять минут, и я в порядке. Накрывайте на стол!

Полина побежала хлопотать по хозяйству. Поль, естественно, сам себя назначил ее  помощником. К ним присоединился Сергей, — чтобы потом не заставили убирать со стола. Как всегда после праздников, осталось много несъеденного угощения, нашлось и шампанское, и для Рогова с Никитиным кое-что покрепче, поэтому поздний обед плавно перетек в ужин, во время которого разработали план мероприятий на следующий день: с утра лыжи,  потом баня. Неожиданно Сергей заявил, что  утром он уезжает в город. Полина спросила: «Зачем?» — и Сергей, грустно покачав головой, сказал Полю:

—Вот они, последствия твоего тлетворного влияния. Эта  зубрилка даже не помнит, что через два дня у нас экзамен. Мы с Мариной завтра будем учить, а Полина из-за тебя получит банан.

—Не получу! У меня еще полдня и ночь останется, успею! Я не то, что ты, в семестре  занимаюсь. У Поля тоже скоро  экзамен, и он не паникует, как ты.

Сергей ее уже не слушал и буравил взглядом тетю Женю. Она сидела с непроницаемым лицом, но вскоре не выдержала:

—Сережа, ведь гололед! И твоя мама не велела до весны тебе ее давать! Костя, скажи ему!

—Отдай, Евгения, не  бойся, я его хорошо по дорогам натаскал. Взрослый парень, а вы с Ниной все, как с маленьким.

Сергей уже давно сдал на права,  но  мама и даже тетя Женя боялись отдать практически новую «десятку», которая в гараже только его и ждала. Вдруг на него «КАМАЗ» наедет! Но в этот счастливый для всех день Сергей, наконец, получил свою машину!

Предыдущую ночь все спали мало и быстро разошлись по своим комнатам. Женя и Никитин остались вдвоем и растерянно переглянулись. Когда в доме все стихло, они прошли в спальню Жени, разделись, выключили свет, пожелали друг другу спокойной ночи и, обнявшись, заснули.

Никитин проснулся, когда никто еще не встал. Рядом спала  Женя. Он ее укрыл, оделся, умылся и пошел в кухню пить кофе.

 

Со словами: «Нина меня убьет!» — Женя отдала Сергею ключи от машины. Он  благодарно поцеловал ее в щеку, сказал: «Не переживай, тетя Женя, прорвемся», — и укатил.

Последний день  перед отъездом Никитина и Поля прошел быстро. Долго катались на лыжах, потом мужчины долго парились в бане. Женя и Полина готовили обед, точнее, готовила Полина, которая рядом с тетей Ниной научилась всем хозяйственным делам, а мама, которая в своей жизни готовила редко и не помнила, когда это происходило в последний раз, выполняла поручения: «Мама, пожалуйста, поставь это в микроволновку на пять минут!» Женя смотрела на свою дочь и не понимала, как смогла, пусть в порыве отчаяния, даже подумать, что куда-то ее от себя отпустит. Вот ведь как все складывается, может быть, наоборот… Очень вовремя Полина попросила маму попробовать, достаточно ли  соли.

Пока мужчины отдыхали после бани, пока обедали, пока Полина — с помощью Поля — убирала со стола, стемнело. Шел изумительный, новогодний снег, и дети отправились на прогулку. Рогов захотел посмотреть телевизор в своей комнате. Никитин увел Женю в спальню и попросил:

—Не  выключай свет.

Он двадцать лет ее не видел и теперь узнавал высокие бедра, крепкие стройные ноги, руки, плечи. Какая у нее шелковая кожа! Изменились груди, когда-то они задорно смотрели на него, а теперь потяжелели. Женя угадала его мысли:

—Все-таки двоих выкормила.

Он сказал: «Я люблю тебя», — она взяла его руку и благоговейно поцеловала.

Они любили друг друга, не выключив свет, и Ник смотрел в ее прекрасное, исполненное страсти лицо.

 

Поль сказал Полине:

—Еще не поздно.

Она щелкнула кнопкой, и в холле забегали переменчивые огни гирлянд. Они сели в большое, теперь любимое, кресло. Поль поцеловал ее, потом еще, и она вдруг почувствовала, какими тяжелыми стали  его руки, словно налились свинцом. Она слегка отодвинулась. Он открыл глаза и близко увидел ее серьезное и внимательное лицо. Он прошептал:

—Как ты хочешь.

Она помолчала, опустив глаза.

—Уже пора.

Он довел ее до комнаты, легонько прикоснулся губами к ее губам:

—Спокойной ночи.

—Спокойной ночи, — как эхо, повторила она.

 

Утром приехала Анна Федоровна. К крыльцу подали «лексус». Евгения Юрьевна попрощалась с Никитиным и Полем. Праздник кончился.

Рогов привез привычно подтянутого, сдержанного и немногословного Никитина, и у Елены Антоновны немного отлегло от сердца. Она с нетерпением ждала возвращения домой, где они с мужем останутся вдвоем и смогут наладить нормальные семейные отношения. После обеда Нина Витальевна и Константин Петрович проводили Никитиных в аэропорт.

Пока не объявилась Полина, супруги Никитины ежегодно предпринимали путешествия, причем, как правило, на самолете, но впервые Елена Антоновна испытывала радость от того, что рядом с ней и так близко сидит Ник. Он ушел в свои мысли и не замечал, как она искоса смотрит на его лицо, на  руку, спокойно лежащую на подлокотнике. Она, словно нечаянно, положила свою ладонь поверх его, и он вопросительно на нее посмотрел. Она сказала: «Нет, ничего», — и отодвинулась.

Поля завезли «к нему домой», потому что у него оставался только один день для подготовки к экзамену, и, наконец, Елена Антоновна осталась наедине с мужем. Он молча вел машину, — она не могла подобрать слова, чтобы завязать беседу. Она не хотела касаться  привычных для нее тем, но не знала, о чем еще можно говорить.  Она  расскажет ему о том, как интересно они с Ниной провели время! Пока она думала, с чего начать, успели приехать домой. Их встретили старики Никитины, которые решили погостить у них до Рождества. После ужина Ник ушел в библиотеку. Екатерине Николаевне исполнилось семьдесят шесть лет, и она уже не замечала, что ее сын живет со своей женой  «порознь». До и после Рождества Ник работал с утра до вечера, и Елена Антоновна  отчаялась с ним поговорить. Ее не покидало беспокойство, она скучала по мужу, и ей перестала нравиться ее жизнь. Она подумала было, не устроить ли в библиотеке ремонт, но решила, что это бесполезная затея, потому, что скорее всего, Ник тогда переселится к Полю. Она не находила себе места. Тоска по Нику сменялась чувством, похожим на ненависть, и она, наконец, призналась себе, что любит Ника и хочет близости с ним. В таком случае, что она испытывала когда-то  к Жоре? Сейчас не важно, что было двадцать лет назад, ей нужен Ник, и она думала только о нем. Она глазам своим не поверила, когда в какое-то из воскресений  встретилась с мужем за завтраком. Она спросила, где он будет обедать, и он ответил: «Дома»! Она готовила обед и волновалась, как девчонка. Впрочем, девчонкой она не волновалась, Жора не давал повода. Собираясь к нему на свидание, она всегда знала, что он не опоздает и будет предупредителен и ласков, зачем же волноваться?

Она накрыла стол и поставила маленький графинчик с коньяком, однако, Ник не захотел выпить, сказал, что ему нужно еще поработать. Елена Антоновна собралась с духом и с трудом произнесла:

—Ник, я не понимаю, почему ты спишь в библиотеке. У нас есть спальня, там ведь гораздо удобнее.

На какую-то секунду Ник задержал свою ложку у рта. Он не сказал ни слова.  Закончив обед, он встал, вежливо, как всегда, ее поблагодарил и направился к двери. Она его окликнула, и он, не обернувшись, остановился. Наверное, она потеряла голову, потому что подошла к нему и положила руки ему на плечи. Он  тихо сказал: «Не стоит, Лена», — и вышел. Не помня себя, она быстро убрала со стола, закрылась в спальне и уже не стала сдерживать рыданий.

Наступил февраль, который ежегодно посвящался скорби по Жоре. В этом году исполнилось двадцать лет со дня его гибели, но Елена Антоновна подумала, что двадцать лет назад родился ее сын. Она вдруг поняла, что первые  девятнадцать дней его рождения никогда не были для нее праздником, и спросила себя, как, в таком случае, мог праздновать свой день ее сын? Седьмого февраля, как обычно, они втроем съездили на кладбище, и на обратном пути она предложила устроить большой прием в честь двадцатилетия Поля. Сын ответил, что обещал Полине в этот день приехать к ней. И здесь она опоздала. Тринадцатого февраля она уже одна приехала к Жоре и поняла, что сделала это напрасно. В двадцатую годовщину своей гибели Жора окончательно оставил ее, стал только далеким воспоминанием.  Где найти новый смысл жизни, она не знала.

Через несколько дней вернулся Поль.  Елена Антоновна увидела на его пальце кольцо и спросила, что это такое.

—Кольцо, мне его Полина подарила..

—Вы поженились?

—Пока нет, но уже твердо решили пожениться.

—Не спросив родителей?

—Почему не спросив? Там мы всех спросили, и я как раз собирался  спросить у вас.

—И что же ответили «все там»?

—Евгения Юрьевна сказала, чтобы мы сами все решили и к ней обратились на стадии финансирования и организации. Нина Витальевна и Константин Петрович хотят сначала с вами посоветоваться. То есть, речь идет о времени свадьбы, потому что мы так или иначе поженимся.

—Вот как? Что же такое произошло, что тебе не терпится жениться в двадцать лет?

Поль промолчал.

—Ладно тебе, Лена, ты же знаешь,  они давно друг друга любят и достаточно намучились…— попытался вступиться за сына Никитин.

—Ты на что его толкаешь? — Резко повернулась к нему Елена Антоновна. — Чтобы он себя связал по рукам и ногам, даже не окончив университет?

—Мама, я же не завтра женюсь, и при чем тут папа?

—Замолчи, я к отцу обращаюсь! Впрочем, если бы он был родной отец, он бы никогда не позволил тебе так рано жениться!

Наступило тяжелое молчание. Елена Антоновна быстро вышла и закрылась в спальне. Какое сладкое чувство ненависть! Она ненавидела  Ника, и если бы он сейчас пришел, она бы многое ему сказала! И о нем, и об его кукушке, которой лишь бы дочь на кого-нибудь спихнуть, и об этой девчонке,  с появлением которой сломалась  жизнь Елены Антоновны… Однако, Ник так и не постучал в ее дверь.

 

Поль растерянно смотрел на отца:

—Папа…

—Конечно, папа, кто же еще! Мы сейчас с тобой  быстро уберем со стола, и ты мне все расскажешь.

Поль не мог все рассказать отцу.

—Полина на прощанье сказала, что завидует мне.

—Почему?

—Потому что я увижу тебя.

Поль слышал, что люди, которые сумели осуществить свою мечту, чувствуют душевную пустоту, ведь им больше нечего желать. Полина принадлежала ему, но никакой пустоты он не ощущал. Напротив, его грудную клетку распирало новое, очень приятное чувство, словно там свернулся клубком ласковый, теплый, с шелковистой шерсткой щенок.

 

Он выбрал самый ранний самолет, и перед  вылетом позвонил Полине, надеясь, что она уже встала. Она сразу ответила, и он ей сказал, что взял у папы ключ от «Полиной квартиры», поэтому она может спокойно идти на занятия в свою академию, он ее подождет. Он подъехал к ее дому на такси, взлетел на третий этаж, и дверь открылась сама. Полина его ждала. Впервые за три года она прогуливала занятия! После самых первых, нетерпеливых поцелуев он ей попенял:

—Опять мне от Сергея влетит за тлетворное влияние!

—Ну, и пусть! — бессердечно засмеялась Полина, — зато меня  не будет дразнить занудой и зубрилкой.

Они вместе позавтракали. Полина что-то достала из шкафчика и спрятала за спиной. Поль сказал:

—Я первый! Сегодня день святого Валентина, — и открыл футлярчик, в котором лежало тонкое кольцо с маленьким бриллиантом.

Полина достала из-за спины похожий футляр с гладким золотым кольцом и показала выгравированный вензель из двух переплетенных букв «П». Поль торжественно произнес:

—Полина Николаевна Миронова, вы согласны стать моей женой?

—Согласна! А ты согласен стать моим мужем?

—Еще бы!

Они надели кольца, и Полина узнала, зачем любовь — для такого огромного счастья, что не страшно всю себя без остатка отдать любимому.

 

Полина о чем-то сосредоточенно думала. Поль лежал рядом с ней и не мог на нее наглядеться. Вдруг она прислушалась, и ее глаза испуганно расширились.

—Сережка пришел! — прошептала она, — он сейчас сюда придет!

—Не бойся, он не придет.

—Он же знает, что ты приехал!

—Он не придет.

—Я боюсь!

Они оделись, и Полина долго смотрела на себя в зеркало.

—Ну-ну, голубчики,— ехидно приветствовал их Сергей. — ну- ну!

—Сергей, я не понимаю твоих междометий! Ты уже обедал?

—Нет, я ждал, когда меня окружат сестринским вниманием!

—Пойдем на кухню, так и быть, окружу.

Прежде, чем заняться обедом, Полина сняла колечко. Сергей  посмотрел на руку Поля и совсем скис. Полина  произнесла по-прежнему строго:

—Между прочим, у Поля сегодня день рождения, а ты его даже не поздравил.

—Поздравляю, старик, и от души желаю, чтобы некоторые тебя не слишком доставали!

Поль  улыбнулся,  Полина  поджала губы, а Сергей продолжил:

—За свою долгую жизнь я встречал многих девушек с ангельской внешностью, но почему-то не встретил ни одной с ангельским характером, и…

Полина его перебила:

—Ты чем сегодня собираешься заняться?

Сергей поднял брови и промолчал.

—Мы с Полем хотим отпраздновать его день рождения и приглашаем тебя и Марину.

—Куда? — поинтересовался Сергей.

—Ко мне.

—Куда?!

—В «Полину квартиру», если тебе так понятнее.

—Та-ак. Ну, я думаю, сегодня Марине здесь делать нечего.

После обеда Сергей свозил их на своей «десятке» по магазинам,  и втроем они подготовили праздничный стол. Предупрежденные родители собрались у Роговых. Они сидели молча  и никак не решались встать и пойти в гости к своей Полине. Их девочка, как будто посторонняя, пригласила  к себе в гости! Первым взял себя в руки Константин Петрович:

—Мамочки, не будем портить детям праздник. Когда-то все случается в первый раз. Дружно улыбаемся и вперед!

Мамочки не сразу избавились от скованности. Они вручили подарки Полю, поздравили его  и, глядя на сияющую  Полину, постепенно расслабились.

Поль встал и сказал, что они с Полиной любят друг друга, и он просит ее руки. Все взгляды обратились к Константину Петровичу, и он понял, делать нечего, придется отвечать:

—Конечно, вы еще очень молодые, но ваше чувство прошло испытания, и я надеюсь… — он посмотрел на  жену и вдруг повеселел, — а впрочем, когда еще жениться, если не в молодости! Будьте счастливы!

Нина Витальевна сказала, чтобы они друг друга берегли и помнили, — они не одни на свете, к ним всегда на помощь придут  родители.

Евгения Юрьевна смотрела на  Полину. Она первая в их роду сумела найти свое счастье. Дай Бог, чтобы она прожила долгую счастливую жизнь и за себя, и за свою мать, и за свою бабушку. Вслух она сказала все, что полагается говорить матери в такой торжественный момент.

Последним взял слово Сергей:

—Придется вас благословить, но с одним условием, — чтоб племянника Сергеем назвали. А когда вы свадьбу планируете?

И тут выяснилось, что дети не собираются торопиться со свадьбой, они хотят сначала «провести опрос среди родителей», а там будет видно. Все  оживились, только Полина грустно сказала: «Жалко, папы нет», — и мама согласно кивнула.

 

Прошло два дня после приезда Поля, и Никитин сообщил своей жене, что уезжает на несколько дней. Он часто уезжал и почти никогда не говорил, куда едет, но Елена Антоновна догадалась, что едет он к Евгении Юрьевне. После его ухода она зашла в библиотеку и увидела рубашки Ника, висящие на спинке стула. Возле письменного стола стоял кейс, который Ник всегда брал в командировки. Елена Антоновна долго бродила по дому и зашла в каждую комнату. На полу рядом с  кроватью Поля  лежал журнал. Она наклонилась, чтобы его поднять и — щелк! Оторвалась пуговица, поддерживающая ее брюки. Она подошла к большому зеркалу. Так и есть, она снова начала полнеть…

 

Никитин позвонил Жене и сказал, что через три часа  будет в Екатеринбурге.

—Полина  знает?

—Нет.

—Хорошо, я тебя встречу.

Он увидел Женю в толпе встречающих и снова удивился ее молодости и красоте. Они обнялись, поцеловались, и никто не обратил на них внимания. Ничего особенного, супруги встретились после недолгой разлуки.

В машине они почти не разговаривали. На Никитина навалилась  усталость, он закрыл глаза и не шевелился. Пока Женя ставила машину в гараж, он прошел в гостиную и остановился в дверях. Мебель стояла совсем не на тех местах, что полтора месяца назад, и к ней добавился большой домашний кинотеатр. Он опустился на диван. Пришла Женя, и он привлек ее к себе. Он уже знал, какое решение примет, но они еще успеют все обсудить. Сейчас он хотел помолчать, и два уже не очень молодых человека долго сидели, тесно прижавшись друг к другу и не  произнося ни слова.